Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
Низко над землей пролетел самолет. Не в силах совладать с собой, я бросился в овражек на дороге. Самолет покружил сверху и исчез так же внезапно, как и появился. Схватившись за ствол яблони, я поднялся, сам не понимая, что произошло. Усталыми глазами смотрел на траву, на которой отпечатались мои следы. Я медленно выпрямился. Трава напоминала непричесанные волосы. После зимних заморозков она была еще желтой и, как и я, стремилась вернуться к жизни. Трава не была высокой. Она напомнила мне о степи. Все казалось знакомым. Я снова упал. От яркого солнца закрыл глаза. Прикосновение к земле, которая одна знала, что произошло со мной, вернуло мне уверенность. Я успокоился и заснул.
Лишь смерть может положить всему конец. Надежда оставалась, она остается всегда, что бы ни случилось. Проснувшись, я снова встал и пошел. Наверное, я спал несколько часов: солнце уже садилось, а когда я, наконец, дошел до городка, сгущались сумерки. Это было еще лучше, чем сияние солнца. Я боялся встречи с родителями. Мне тем более не хотелось наткнуться на тех, кого я раньше знал и кто, может быть, еще не забыл меня. Поэтому я пришел домой в конце дня. Я шел по улице так, будто ходил по ней только вчера. Я пытался идти медленно, но каждый шаг, казалось, звучал как на параде в Хемнице. Я прошел мимо двух мальчишек. Они даже не посмотрели на меня. Повернув за угол, я увидел родной дом. Сердце забилось так, что заболело в груди.
На углу кто-то появился. Невысокая старушка со старой шалью на плечах. Даже эту шаль я давно знал. В руках у матери был кувшин с молоком. Она шла к соседям, с которыми я был близко знаком. Но ее путь пролегал мимо меня. Я подумал, что упаду в обморок. Она уже прошла полпути, а мне с трудом давался каждый шаг.
Хотя от нахлынувших чувств в глазах потемнело, я узнал ее лицо.
Сердце сжалось.
Мать прошла мимо. Чтобы не упасть, я прислонился к стене. Во рту возник горький вкус, будто от крови. Я знал, что через несколько минут она вернется тем же путем. Я хотел броситься за ней, но не мог и стоял как парализованный.
Прошло несколько минут, и она снова появилась. Сумерки сгущались, и ее фигура казалась темнее.
Она подходила все ближе и ближе. Я боялся пошевелиться, боялся напугать ее. Совершив над собой нечеловеческое усилие, я произнес:
— Мамочка…
Она замерла. Я сделал несколько шагов к ней и увидел, что она падает в обморок. Кувшин упал на землю. Я успел удержать ее, прежде чем она упала.
Поддерживая маму, я поспешил к двери. В ней появился какой-то юноша. Мой младший брат. Испугавшись, он позвал:
— Папа! Маму ведут домой! Ей плохо!
Прошло несколько часов. Вокруг меня суетилась семья. Они смотрели на меня так, будто забыли, что земля круглая. Над очагом я увидел свою юношескую фотографию, а рядом вазочку с цветами.
Прошло время. К концу подходила эта история. Всем нам — тем, кто ждал, и тем, кто, как я, надеялся, — понадобится много времени, чтобы смириться с действительностью.
Я не хотел создавать трудностей. Близким тоже нужно время, чтобы привыкнуть. Соседи не должны сразу узнать, что я вернулся. Лучше держать наше счастье в тайне. В течение нескольких дней я приходил в себя и жил в комнате сестры. Пока я отсутствовал, она вышла замуж.
…Пройдет время, и я вступлю в армию победителей — во французскую армию, в которой найдется место и бывшему врагу. Она помогла мне перейти к новой реальности, она стала тем «фильтром», о котором я мечтал.
Еще бы! Ведь я подлый бош, и, зачислив в ряды французских вооруженных сил, мне оказывают невиданную честь.
Я получал удовольствие от того, что у остальных вызывало лишь скуку. Я привык к дисциплине и без труда выходил первым: приходилось сдерживать себя, чтобы остальные не слишком завидовали мне.
Я повстречался с разными людьми. Одни возненавидели меня. Другие, те, у кого доброе сердце, наливали пива, чтобы я хоть ненадолго забыл пережитое.
Родители установили негласный запрет на разговоры о войне. Им я никогда не смогу рассказать все, что было.
Я с упоением слушал рассказы тех, кто совершал геройские подвиги в армии победителей. Ведь я никогда не буду принят в их ряды.
Кое-кто меня невзлюбил и вечно норовил ставить палки в колеса. В моем прошлом недруги видели сплошные ошибки и преступления. Но может, найдутся и те, которые поймут: неприятель так же, как и мы, ценит доблесть. А страдание не знает национальности.
В рядах французской армии, в которую я записался на три года, пришлось провести всего десять месяцев. Несмотря на то что я сначала чувствовал себя прекрасно, в конце концов тяжело заболел и был отправлен домой.
Но еще до того мне довелось участвовать в грандиозном параде, который состоялся в сорок шестом году в Париже. В честь мертвых наступила минута молчания.
К памяти павших я добавлю и эти имена:
Эрнст Нейбах, Ленсен, Винер, Весрейдау, Принц, Зольма, Гот, Оленсгейм, Шперловский, Смелленс, Дунде, Келлерман, Фрейвич, Баллерс, Фрёш, Вортенберг, Зименлейс…
Я ни за что не соглашусь включить в список погибших имя Паулы. Для меня она не умерла.
А имена Гальса, Линдберга, Пфергама и Воллерса я никогда не забуду. Память о них всегда со мной.
Есть лишь один человек, о котором я должен забыть… Забыть навсегда.
Его звали Ги Сайер.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
