– Глядите! У него такая же гравировка, как и у Атанора! – удивленно воскликнул молодой король.
Толпа зашумела еще больше.
– Имя этого меча – Рунедур, мой король, – сказала Эллен, хотя Генрих к ней не обращался. – Я знаю, что должна была передать меч вашему гонцу, но, услышав, что вы разбили здесь лагерь, я не удержалась и привезла его вам лично.
– Вам уже заплатили, или я еще что-то должен? – недоверчиво спросил Генрих, прищурившись: он ничего не знал ни о посланнике, ни о заказе меча.
– Ваша оплата была очень щедрой, мой король! – Эллен улыбнулась, и Генрих просиял.
Тибалт дрожал всем телом.
– Почему д'Юкебёфа нет? – шепотом спросил он у оруженосца.
– Он поехал выполнять поручение короля, милорд! – ответил мальчик, виновато опустив взгляд, хотя и не понимал причины раздражения господина.
Больше никто не обратил внимания на волнение Тибалта, хотя тот едва сдерживался, чтобы не ругаться в голос.
– Что же, скажите нам имя кузнеца, изготовившего Рунедур, чтобы каждый здесь мог услышать его! – приказал Генрих.
– Этот меч целиком и полностью был изготовлен мной. Мое имя Элленвеора, ваше величество! – Она поклонилась.
Толпа изумленно зашумела. Молодой Генрих поднял руку, и все рыцари замолчали.
– Что ж, все короли знают, что женщины с этим именем необычайно сильны! – Генрих рассмеялся, явно рассчитывая на поддержку рыцарей.
Большинство из них рассмеялись, как и всегда, когда молодой король шутил. Элеонора, мать Генриха, королева и герцогиня Аквитанская, была известна тем, что доставила массу проблем сначала своему первому супругу, королю Франции, а затем и второму – Генриху II, отцу молодого короля. Она много лет держала своего супруга в тюрьме, плетя интриги при дворе. Многим рыцарям такие сильные женщины были как кость в горле, но большинство присутствующих восхищались Элеонорой, потому что ей много раз удавалось обхитрить короля-отца.
Эллен мало что знала о своей тезке, чтобы понять, почему смеются рыцари.
– Это вы выковали Атанор? – осведомился король, подавшись к ней.
– Да, мой король, это моя работа! – гордо ответила Эллен.
– Что ж, если так, то, вероятно, вскоре у вас будет очень много заказов на новые мечи. – В голосе Генриха явственно звучало восхищение. – Ваша кузница где-то неподалеку? – Король снова выпрямился и широко расставил ноги.
– В Сент Эдмундсбери, ваше величество.
– Что ж, благодарю вас, Элленвеора из Сент Эдмундсбери. Я очень вами доволен! – Молодой король кивнул и приветливо улыбнулся.
Эллен снова поклонилась, а когда подняла голову, король, отвернувшись, разговаривал с рыцарями, которые собрались вокруг него. Эллен неуверенно оглянулась. Никто не обращал на нее внимания. Очевидно, ей можно было идти. Она еще раз поклонилась и украдкой бросила взгляд на Гийома, но тот был занят разговором со своим сюзереном и не смотрел в ее сторону.
Выйдя из шатра, она с облегчением вздохнула и, довольная собой, пошла к своему коню. Теперь самые благородные рыцари страны знали, кто сделал новый меч для короля. Хотя никто из них ничего не сказал, она надеялась, что король окажется прав, и слава о ней разнесется по всей стране. Совершенно измученная от нервного перенапряжения, Эллен долго стояла, гладя Локи, а затем пришпорила коня и поскакала домой.
У Эллен целую неделю было хорошее настроение. Она и сама не знала, чем это вызвано – тем, что она достигла своей цели и выковала меч для короля, или потому, что она верила: это Гийом порекомендовал ее королю. Даже маленький Уильям заметил, в каком прекрасном настроении находится его мать. Она разговаривала с ним спокойнее, чем обычно, и реже ругалась. Однажды она подозвала его к себе и погладила по голове.
– Ты помнишь, как я сердилась, когда ты порезался ножом Исаака?
Уильям кивнул. Совесть у него не была чиста. Его мать не знала, что он с тех пор регулярно вырезает из дерева вместе с Исааком разные фигурки и безделушки.
– Я думаю, что ты уже достаточно взрослый, чтобы иметь собственный нож. Мой отец – я имею в виду Осмонда – подарил мне нож, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас.
Уильям посмотрел на пояс Эллен, на котором висел нож.
– Да, вот этот. С тех пор я всегда ношу его с собой. Я много раз его полировала заново. – Улыбнувшись сыну, она протянула ему нож в светлых ножнах из свиной кожи.
Вытащив нож, Уильям с восхищением его осмотрел. По всему лезвию тянулись разноцветные волнистые линии. Некоторые из них напоминали глаза.
– Какая красота! – вырвалось у него.
– Это дамасская сталь. Такой цветной узор получается благодаря нагреванию, очистке и наслоению железа разной прочности. Можно также брать разные заготовки и, поворачивая их, – это называется тордирование – соединять их друг с другом, – начала объяснять Эллен.
– Пойду покажу его Исааку и Жану, – поспешно сказал Уильям, пока мать не принялась читать ему скучную лекцию о кузнечном деле.
Улыбнувшись, Эллен кивнула. Конечно, все уже видели нож, но Эллен показалось, что мальчика это порадует, поэтому она его отпустила.
Изготавливали стальные лезвия по дамасскому способу издавна. В основном так делали ножи, но не мечи. Донован рассказывал Эллен, что викинги добивались невероятных успехов в изготовлении мечей с искусными узорами таким методом. Но с тех пор тайна такой ковки была утеряна, и лезвия теперь были чистыми, одноцветными, не считая гравировки. Эллен этот древний способ работы с металлом воспринимала как вызов своему мастерству. Она мечтала когда-нибудь изготовить меч из дамасской стали. Это, конечно же, было сложной, но выполнимой задачей.
При помощи этого меча Эллен надеялась пробудить в Уильяме хоть какой-то интерес к кузнечному делу, потому что ее сын предпочитал проводить время в лесу. Он постоянно приносил домой раненых животных и выхаживал их, хотя Эллен все время советовала ему заниматься более полезным делом. Исаак и Жан, напротив, поддерживали мальчика, пытаясь урезонить Эллен, когда она кричала на сына. Думая об Уильяме, Эллен нахмурилась. Он должен, в конце концов, понять, что у будущего кузнеца нет времени на всякую чепуху!
Ноябрь 1180 года
Уильям, скучая, сидел во дворе и гладил Серого, когда к кузнице подскакали два всадника. В одном из них он узнал рыцаря, который уже однажды был у них с Бодуэном де Бетюн, второй, вероятно, был его оруженосцем. Увидев на руке рыцаря птицу, Уильям вскочил и, несмотря на свою ногу, быстро подбежал к лошади.
– Это сокол, милорд? – не смущаясь, спросил Уильям.
– Да, полевой сокол, – спокойно ответил Гийом ле Марешаль, улыбнувшись. – Отойди немного, чтобы я мог спешиться. Не стоит беспокоить птицу. – Ле Марешаль спрыгнул на землю, практически не шевеля рукой. – Соколы – дикие птицы, и они остаются такими всю жизнь, даже когда живут с людьми, – объяснил он Уильяму, в глазах которого горел немой вопрос. – Любой резкий жест пугает их, и они пытаются улететь, так что медленно подойди ближе и говори тихо.
