…Кто сколько потерял во Фридландской мясорубке, не ясно и до сегодняшнего дня. Русские историки считают, что французы положили там от двенадцати до семнадцати тысяч, а мы пятнадцать. Сами французы оценивают свой урон всего лишь в семь тысяч, зато наши аж в двадцать пять! Истина, видимо, где-то посредине. Но при всем том понятно одно: и та, и другая стороны щедро умылись солдатской кровью, те и другие были измотаны вконец, тем и другим, как воздух, нужна была хоть какая-то передышка. Наполеон был безмерно горд Фридландом, пришедшимся как раз на годовщину его знаменитой победы при Маренго.
Французская армия стояла теперь у Немана, под городом Тильзит. На противоположной стороне реки стояли русские, а потому император несколько раз ездил на берег, наблюдать за их передвижением.
– Всего какая-то неделя марша, и мы уже в Вильно! – делился Наполеон своими мыслями с Бертье. – А там еще несколько бросков, и мы у стен Петербурга!
Начальник штаба оптимизма императора, впрочем, не разделял.
– Такой удар можно было вполне нанести той армией, сир, которую мы привели из Булони. С настоящей же мы не выберемся даже из Курляндии! Император недовольно передернул плечами:
– Во всяком случае я своей шпагой заставил царя Александра образумиться от вражды со мной! Драться более он уже не в силах!
– Так же как, впрочем, и мы! – не удержавшись, съязвил маршал императору, и тот в ответ промолчал.
Бертье был недалек от истины. Французам теперь впору было только зализывать собственные раны, а не лезть на ражон. – Надо мириться, – хмуро заметил Наполеон.
Французский император прекрасно знал о бедственном положении своей армии, но мало знал о состоянии русской. Русская же армия к этому времени вообще была деморализована. Будущий поэт-партизан, а тогда еще никому неизвестный гусарский поручик Денис Давыдов, побывав в те дни на главной квартире, сказал собратьям ахтырцам за квартой жженки жестко, но правдиво:
– В курятнике у Беннигсена свалка полнейшая, как за полчаса до светопреставления!
– Ну и черт с ним! – крутили усы ротмистры да корнеты. – Наше дело простое: сабли вон и марш-марш! Все одно помирать когда-то надо, так что лучше уж теперь, но хоть со славой!
Сам император Александр был в то время, как и после Аустерлица, на грани нервного срыва. Фридланд оказался для него почище памятного побоища у Працен-ских высот. Тогда на поле Аустерлица вокруг была хоть чужая земля, здесь же совсем рядом проходила уже граница империи. Генерал Беннигсен назойливо умолял Александра о перемирии.
– То, что у нас осталось, не хватит и на несколько часов хорошей драки! – вздыхал он, разводя руками.
Младший брат императора Константин, грубиян, но смельчак еще суворовской выучки, заявил старшему брату в лицо без всяких обиняков:
– Саша! Если не желаешь мира с Францией, дай каждому из наших солдат по заряженному пистолету и прикажи, чтобы они пустили себе пулю в лоб. Результат при этом будет такой же, как и в случае следующего сражения с французами!
После таких слов делать было просто нечего, и Александр послал к Наполеону своего представителя генерала князя Лобанова-Ростовского. Соратник Суворова еще по Измаилу, старый генерал был вырван войной из деревни, где в свое удовольствие занимался винным промыслом. Однако пока он добрался до армии, военные действия были уже закончены, и ветеран повоевать не успел. Все замерли в ожидании итогов переговоров, захочет ли мириться «двурогатый антихрист»? К облегчению всех, Наполеон мгновенно утвердил акт перемирия, и, пожимая на прощание князю руку, сказал:
– Я желаю гораздо большего, чем мир с Россией, я желаю с ней дружбы и союза!
Едва же генерал вручил царю акт перемирия, как был немедленно снова отправлен в ставку «Великой армии».
– Передайте Наполеону мои слова: «Союз Франции и России постоянно был предметом моих самых горячих желаний!» – велел Александр.
Наполеон принял посланца немедленно, был с ним предельно предупредителен и сам предложил личную встречу с российским императором. Российская сторона заикнулась о том, что не мешало бы пригласить и прусского короля, но Наполеон с гневом отверг предложение.
– Мне не о чем говорить с этим недоноском Фридрихом Вильгельмом! – резко оборвал он простителей. – Пусть сидит и ждет своей участи!
Победитель всегда диктует свою волю побежденным. Фридриху Вильгельму оставалось теперь лишь надеяться на лучшее. Чтобы соблюсти равенство при встрече двух императоров, согласились встретиться на нейтральной территории посреди Немана. За ночь бородатые французские саперы сколотили плот. На плоту поставили два павильона. Один расписанный с вензелем «А» и «N», другой, более простой, для свиты. Утром 25 июня оба императора одновременно отчалили от противоположных берегов навстречу друг другу. Александра провожал униженный и согбенный Фридрих Вильгельм.
– Прошу тебя, мой друг, не забудь меня и мою маленькую несчастную Пруссию!
– Останьтесь здесь, на берегу! – сказал Александр. – Если Наполеон согласится пригласить вас на переговоры, я тут же оповещу! – Я буду ждать и молить Бога!
Наполеон плыл в роскошной, покрытой коврами гондоле (и где такую только отыскали?), Александр – в простой рыбачьей лодке (хорошо, что сыскали хоть такую!). Верный своему извечному правилу во всем быть первым, Наполеон, обогнав российского императора, первым вступил на плот и уже подавал руку, встречая Александра, когда тот выходил из своей лодки. Посмотрев друг на друга, императоры обнялись.
– Государь! Я ненавижу англичан так же, как и вы! – ни с того ни с сего сказал первую фразу Александр.
Наполеон от удивления даже приподнял бровь. Начало встречи было более чем многообещающим.
– В таком случае я не сомневаюсь, что все между нами будет быстро улажено, – ответил французский император русскому.
Расточая улыбки друг другу, вчерашние враги прошли в главный павильон, где и закрылись на добрых два часа.
– Будем вести переговоры тет-а-тет, – предложил Наполеон, едва оба сели в кресла. – Я буду вашим секретарем, а вы моим! – Я не возражаю! – кивнул Александр.
Начало разговора обещало только хорошее, но тут российский монарх предложил пригласить на переговоры и короля Пруссии, который ожидал на берегу. Наполеон отверг это предложение по-солдатски прямо: – Я часто спал вдвоем, но втроем никогда!
В ответ на это Александр несколько насупился, и Наполеон решил не обижать более своего визави.
– Ваше величество, – улыбнулся он. – Я прошу вас завтра же перебраться из вашей правобережной дыры Ашт-Баублен ко мне в Тильзит, в тот самый дом, где вы жили до Фриланда. Он уже готов к вашему приему! Сам город на время переговоров я предлагаю объявить нейтральным.
Завершив общие темы, императоры затем представили друг другу свои свиты. Александр знакомился вежливо и изысканно. Наполеон весело и наигранно-простецки. Беннигсену он сказал: – Вы были злы при Эйлау!
