Бил кивнула, четко отсалютовала Адрогансу и повернулась, чтобы уйти, но эльфийка схватила ее за плечо:
— Подождите! Адроганс поднял брови:
— Хотите на прощание что-то сказать, госпожа?
Черты лица эльфийки заострились.
— То, о чем вы нас просите, немыслимо.
— А когда вы просите моих людей пролить за вас кровь, это нормально?
Гилсаларвин покачала головой:
— Осторожнее, генерал! Вы же знаете, что нас за это разорвут на части.
— А проклятым быть лучше? — Адроганс указал на нее пальцем. — Что вам больше по нраву? Не слышать критики в свой адрес или пострадать пусть даже ради единственного голоса, который выживший соотечественник поднимет в вашу защиту?
Эльфийка дрожала, стараясь отделить чувства от мыслей. Ненависть к гиркимам, глубоко засевшая в эльфах, не поддавалась логике: не могли же гиркимы изменить свою природу. В то же время ненависть была частью их жизни, все равно как смена дня и ночи. Разница состояла лишь в том, что ненависть можно уничтожить, не меняя мирового порядка вещей.
Но ради справедливости и заложников на это пойти придется.
Гилсаларвин поморщилась и расправила плечи.
— Попросите гиркимов летать подальше от нашей зоны.
— Ваши лучники — слишком большие профессионалы: они не спутают гиркимов с бормокинами.
— Генерал, передайте гиркимам, чтобы на наши участки они не залетали.
— Хорошо, — кивнул Адроганс.
Эльфийка наклонила голову:
— Мы будем готовы. Вы по-прежнему хотите выступить в сумерки?
— И вы, и гиркимы прекрасно видите в темноте, поэтому подобная операция возможна. Мы подготовимся сегодня. Со стороны все должно выглядеть так, будто мы выйдем на рассвете, однако выступим мы поздно вечером.
Эльфийка задумчиво кивнула:
— Вы сильно рискуете.
— В это время на озере прилив, и канализация будет затоплена. Мы загоним туда бормокинов. Может, это и не бог весть что, но думаю, поможет. — Адроганс обратился к Бил: — Передайте военным магам: операция по уничтожению крыс начнется в шесть часов вечера. На рассвете мы возьмем Свойн.
Со своего поста Бил видела, как солнечный диск коснулся вершины западных гор. У нее дома солнце закатилось бы через час. Горы отбросили уже тени на долину, длинные их руки дотянулись до противоположного берега озера и пустились вдогонку за стоявшими у причала кораблями. Она смотрела на закат, разделивший на полосы тучи, и не волновалась о том, что закатов в ее жизни, возможно, больше не будет.
На востоке прозвучали трубы, и вокруг Свойна начало стягиваться кольцо блокады. Громоздкие осадные орудия покатились вперед, к поджидавшим их грудам камней. Массивные рычаги метательных машин готовы были швырять в стены огромные валуны. Рядом с ними — баллисты, напоминавшие гигантские арбалеты. Следом за баллистами ползли осадные башни с солдатами. Воинам надлежало вскочить на крепостные стены и сбросить вниз защитников, но это при условии, что, прежде чем они доберутся до линии обороны, башни не разобьют и не сожгут.
В башнях и на стенах города были установлены баллисты и катапульты размером поменьше, которые тут же стали стрелять в нападающих. Болотистая почва возле Свойна мешала защитникам, так как камни не отскакивали от нее, разя противника, а застревали. Но один камень угодил-таки в прорези амбразуры. В воздух взметнулись перепачканные кровью обломки, а потом камень отскочил и убил еще одного солдата.
На восточной стороне, возле ворот, вспыхнул огонь. Свалился со стены охваченный пламенем бормокин. Другие яростно пытались сбить огонь с баллисты, а в небе на радостях сделал кульбит метко сбросивший огненного петуха Военный Ястреб. К нему полетели стрелы, но, не долетев, остановились в воздухе; и он презрительно схватил одну из них и швырнул назад, к бормокинам.
Вспыхнули огненные петухи, и на осадные башни полетели пылающие снаряды. Одна из башен загорелась. Солдаты попрыгали вниз, а военные маги засуетились, пытаясь убрать пламя. Атакующие и защитники обменивались дерзкими выкриками, но когда оказывались рядом друг с другом, смолкали, потому что им было не до того.
Впереди Бил громко загалдели. Метательная машина и две баллисты шли вперед, а осадная башня никак не хотела сдвинуться с места. Люди подкапывали под колесами землю и бранились, другие бегали вокруг с факелами. В общем, порядка не было.
Бормокины заулюлюкали с крепостной стены. Выпущенные эльфами стрелы частично их успокоили, а взрывы огненных петухов полностью очистили некоторые участки стены. Под бой барабанов бормокины пошли по стене к восточным воротам, так как туда со страшным грохотом двигался таран. Тащившие его люди прикрывались щитами, а бормокины, пытаясь не пропустить таран, осыпали их дождем стрел.
Метательная машина встала наконец куда требовалось. Люди закрепили ее на месте, натянули тросы и блоки и опустили длинный рычаг. С другой стороны установили и медленно подняли противовес — наполненный камнями деревянный ящик. Еще один человек закатил в нужную позицию трехсотфунтовый камень и обвязал его канатом. Концы каната прикрепили к рычагу и потянули вытяжной шнур. Противовес упал, рычаг поднялся, и камень скрылся в ночном небе.
Послышался сильный удар: рассыпались и камень, и часть стены, в которую он ударил. Над отверстием слегка закачался зубец. Нескольких бормокинов сшибло с ног, но, похоже, никто из них не пострадал. Для того чтобы разрушить массивные стены, таких ударов понадобится очень много. Метательная машина использовала снаряды разного веса, к тому же она быстро выходила из строя: и дерево в ней трескалось, и веревки трепались, поэтому шанс попасть в одно и то же место сводился к минимуму.
Осада города с юга вряд ли представляла угрозу.
Впрочем, именно так все и было задумано: с этой стороны люди в Свойн врываться не собирались. Наоборот, отсюда надо было выйти.
На стенах один за другим взорвались три огненных петуха, и это был сигнал, которого ждала Бил. Она видела, как бормокины дружно устремились к восточной стене, и слегка улыбнулась. Взглянула на стоявшего рядом с ней мага Вильвана:
— Адепт Джарми, пусть ваши люди приступают. Был дан сигнал. Нельзя терять времени.
Сигнал на востоке привлек внимание Адроганса. Урюн боли позволял ему чувствовать все, что происходит в городе. Он слышал, как мечутся и задыхаются в канализационной системе бормокины, ощущал страх несчастных людей, запертых в городе. Страх этот усиливался в течение последних дней, так как люди боялись, что бормокины устроят резню, а те в свою очередь боялись нападающих.
Адроганс подавил эмоции и сосредоточился на расстановке сил. Сигнал с юга означал, что заложники собраны в назначенном месте. Он представлял, какую битву пришлось выдержать людям из клана Бравонин, чтобы собрать их всех вместе. Генерал содрогнулся, вообразив себе отчаянный плач овдовевших женщин.
