- Папочка, Горины врут! – Олёна, мелко перебирая ногами, семенила за отцом, стараясь не отставать. – Они меня ненавидят! То есть, нет – не меня – тебя! Да, да, Андрей… Геннадьевич давно мечтает отобрать у нас… всё!
- Дома поговорим, - бросил родитель. – Не зуди, голова болит.
И она замолчала.
Мать успокаивающе погладила дочь по руке и оглянулась на растерянную няню.
- Олька с дочкой и нянькой пусть в машине охраны едут, - на ходу распорядился Талов. – А ты ко мне садись. И одного из сопровождения к нам – рядом с водителем разместится.
Молча расселись, и автомобили покинули особняк Гориных.
По дороге останавливаться пришлось дважды – покормить Агату, самим размяться. Дура-нянька растерялась – смесь-то взяла, как и детские вещи, а вот про кипячёную воду не подумала. Благо на трассе не было недостатка в разных кафешках – справились.
Домой прибыли ночью, и Олёна сразу ушла к себе.
Отец ей так ни слова и не сказал – может, оно и к лучшему? В конце концов, ну что он ей сделает? Единственной-то дочери?
Ну, потопает ногами, ну, ограничит в тратах. Может, даже безлимитку отберёт. На время.
И всё!
«Ничего, прорвёмся!» - успокоила она себя.
Но сердце ныло – похоже, Егор для неё теперь навсегда потерян! Как неудачно всё сложилось… Принёс же чёрт сначала свекровь, а потом её братца!
Прежде чем уснуть, она поёрзала, повздыхала и помечтала, как через год или два они встретятся с Гориным-младшим – разумеется, совершенно случайно! Как тот сначала замрёт, ослеплённый её красотой, а затем бросится к ногам, умоляя простить и дать ему второй шанс.
И она, конечно, шанс ему даст, но не сразу. Помучает немного, а потом…
Утро добрым не оказалось.
К тому моменту, когда дочь проснулась, Макар уже отбыл по своим делам. Но порадоваться, что неприятный разговор откладывается минимум до вечера, она не успела – как выяснилось, отец запретил Олёне покидать комнату, а Меланье – её навещать. Так сказать, по примеру Горина изолировал от мира.
Да, да! – ровно также, как поступил и Андрей!
Олёна попыталась бунтовать, но быстро поняла – бесполезно. Прислуге на её вопли плевать, отец далеко, а маме… А мама, как сквозь зубы сообщил охранник, переехала ближе к детской – на первый этаж особняка. То есть не докричаться.
Пришлось смириться и ждать вечера.
Отец зашёл к ней буквально на минуту. Сухо сообщил, что утром её отвезут в какой-то медцентр, и что в интересах дочери держать рот на замке и медикам не препятствовать. После чего ушёл, хлопнув дверью.
И тогда до неё дошло – на этот раз она действительно попала!
«Но если я буду тиха и послушна, то рано или поздно папа сменит гнев на милость. Мне главное вырваться отсюда, - размышляла Олёна, - а потом разберёмся!»
На пятый день – она уже готова была на стены лезть – отец через прислугу передал, что зайдёт к ней через полчаса.
Молодая женщина заметалась по спальне, приводя себя в надлежащий вид.
Не наряжаясь, нет! Наоборот. Зачем упрощать родителю жизнь? Пусть видит, до чего довёл единственную дочь!
Она порадовалась, что два дня не мыла голову, и теперь пряди свисают неопрятными сосульками. Немного макияжа – добавить лицу бледности на контрасте с тёмными кругами под глазами.
Вот рубища у неё не было, увы! Пришлось нарядиться в ночную сорочку и, придав взгляду обречённость и скорбь, сесть на неряшливо разобранной кровати.
Отец вошёл, оглядел антураж, мазнул глазами по фигуре дочери и, вздохнув, придвинул к себе стул.
- Когда ты уже повзрослеешь? Видимо, не дождусь.
Олёна навострила уши.
- Итак, дочка, я признаю свою полную несостоятельность, как родителя, - продолжил Макар Гаврилович. - Вернее, как воспитателя. Изначально было большой ошибкой дать тебе слишком много воли и денег. Ты не справилась.
- Папа, я…
- Не перебивай! – повысил голос, и та невольно съёжилась.
- Я всё знаю, дочь! И про твои похождения, и про подставы с тестами ДНК, и про выкидыши Гориной. Одного не могу понять – чего тебе не хватало? Зачем всё это, Оля?!
- Я его люблю! – прошептала она. – Люблю, понимаешь? Егор должен был быть моим, но ему запудрила голову та дрянь! Что мне оставалось? Я ведь твоя дочка, а ты всегда говорил, что нельзя отступать, и своим ни с кем нельзя делиться. А Егор мой! Мой, слышишь? Я пять лет ждала, когда он прогонит свою… нищенку! Но любому терпению рано или поздно наступает конец.
- Говоришь, что любишь, но родила от левого мужика? Ещё и в койке отца Егора побывала. Этому я тебя никогда не учил!
- Зато говорил, мол, цель оправдывает средства! Я просто боролась за своё счастье – как умела. И ты не имеешь права запирать меня, словно я не твоя дочь, а какая-то преступница! Не имеешь права наказывать и обвинять! Я твоя наследница – причём, единственная! Поэтому, папочка, тебе лучше со мной дружить и во всём поддерживать. Если не хочешь, конечно, чтобы в старости тебе было некому стакан воды подать!
И она с вызовом посмотрела на родителя.
Хватит боятся! В конце концов, она нужна ему даже больше, чем он – ей!
Макар сокрушённо покачал головой.
- Ясно, ничего ты не поняла. Что ж, значит, я принял правильное решение, - отец прихлопнул ладонями по своим коленям и поднялся на ноги. – Сегодня ты уезжаешь, собирайся.
- Куда я поеду, говори, или с места не двинусь! – Олёна откинулась на подушки и сложила на груди руки. – Если думаешь, что я позволю сослать себя в какую-нибудь Тмутаракань…
- В Испанию, - ответил отец.
- Э-э-э… Туда согласна, - торопливо кивнула она. – А конкретнее? Во сколько мой рейс?
- Полетишь частным самолётом по
