— Но политическая реальность такова, что в это суровое, трагическое время германцы хотят видеть перед собой того, кого они течение стольких лет обожествляли.
— Понимаю: старый девиз национал-социалистов — «Вперед, за вожаком!» Вполне разделяю его. Но почему Гитлер? Только потому, что тогда, в тридцатые годы, перст судьбы не указал им никого, более достойного?
— Если бы это перст судьбы указал нам более достойного, не было бы потом ни великого рейха, ни национал-социализма, ни культа вождя. Ибо у нас, в Германии, все это зарождалось именно с Гитлера, так же, как в Италии — с Муссолини или в России — со Сталина, а в древней Монголии — с Чингисхана. Может быть, без появления этих личностей мир был бы лучшим, но это уже был бы совершенно иной мир. И мне, Скорцени, делать в нем было бы нечего.
— Впрочем, это уже философский спор, к которому мы обязательно вернемся где-нибудь на набережной Буэнос-Айреса.
— А пока что согласитесь, что, в общем-то, сегодня Зомбарт доказал, что он…
— В такие мгновения, Скорцени, не хочу слышать ни о каком Зомбарте, ни о какой Имперской Тени, — решительно и даже чуточку раздосадованно прервала его Альбина Крайдер. — Хватит с нас Лжефюреров! Не перебивайте меня, Скорцени. Пощадите, не сбивайте с мысли.
— Прошу прощения, оберштурмфюрер.
— Вы ведь прекрасно понимаете, что я не могу уйти в океан с тем, что хотела высказать вам, но не высказала. Сегодня — или никогда!
— Внимательно слушаю вас, Фюрер-Ева.
— Как бы двойник фюрера Зомбарт ни старался, какую бы изобретательность в копировании фюрера ни проявлял, он так и останется всего лишь политическим лицедеем и Лжефюрером. Всего лишь лжефюрером. Вы же, Скорцени, фюрер от Бога. Вам не нужно подражать какому-то жалкому Шикльгруберу-Гитлеру, который тоже всю жизнь только то и делал, что… изображал из себя фюрера.
— Страшные и странные речи вы произносите, фройлейн Крайдер, — полушутя попытался приструнить ее шеф диверсантов.
— Они только потому и кажутся вам страшными и странными, что правдивы. Позволите продолжить?
— А кто может запретить вам изливать свою душу, Фюрер-Ева?
— …Вам, Отто, не нужно никого изображать и никому подражать, — взволнованно говорила Альбина Крайдер, приближаясь к палубе субмарины и понимая, что именно сейчас она должна сказать Скорцени то самое важное, что попросту обязана была сказать ему на прощание. — Вы — прекрасная женщина, Крайдер.
— Наоборот, — не позволила Альбина сбить себя с мысли, — это вам должны и будут, обязательно будут подражать миллионы германцев и миллионы «сильных духом людей многих других национальностей и рас. Германскому народу не повезло, что во главе его нацистских колонн оказался Гитлер, а не вы. Германия ошиблась в выборе фюрера — вот в чем ее трагедия!
* * *
Субмарина «U-1230» отходила от причалов секретной базы «Фюрер-конвоя» последней. Те несколько людей, которые все еще стояли на ее палубе рядом с Имперской Тенью и Фюрер-Евой, смотрели на остающихся на берегу с такой же тоской и завистью, с какой остающиеся смотрели вслед им, вырывающимся из огненного ада гибнущего рейха.
Огромный, лоснящийся под лучами мощных прожекторов корпус подводной лодки напоминал оберштурмбаннфюреру Скорцени тело инопланетного корабля, оставлявшего выжженную, оскверненную войной землю, чтобы унести с собой когорту спасенных избранных, которым где-то там, в иных мирах и эпохах, надлежало сотворять новый народ, новую страну, новых мнимых богов и новых истинных фюреров.
Вырываясь из-под скальных карнизов секретной подземной базы «Нордберг», субмарины одна за другой медленно, с ритуальной церемониальностью, уходили в густой прибрежный туман, величественно и необратимо растворяясь в таинственных глубинах океана, в легендах и преданиях самой вечности.
Мюнхен — Дрезден — Одесса
