скинула в ноги. — Чтоб тебя! Гадкая железяка! — ругнулась я в сердцах.
— Айрис… — начал Каир, а мне почему-то захотелось открыться ему именно здесь, именно сейчас.
— Меня зовут Эверис. — я посмотрела в его глаза цвета ночи.
— Что? — кажется он потерял мысль.
— Эверис Мирана Фэлс — мое подлинное имя. Ты же хотел откровенности. — скопировала его фразу, когда-то сказанную мне. Кажется, он переваривал услышанное. Лицо сделалось нечитабельным. Ведь это не первый и даже не второй раз, когда он слышит имя, принадлежащее мне. Паузу я решила разрядить: — Это так, на всякий случай. Вдруг я торжественно покину этот бренный мир. А ты даже не знаешь моего имени, данного при рождении. На могиле хотелось бы все-таки настоящее. — задумалась я о посмертии.
— Глупая. — рассмеялся он, взъерошил волосы, а затем произнес, долго всматриваясь в мое лицо. — Ты расскажешь мне свою историю, Эверис?
— Обязательно. — улыбнулась ему.
Эпилог
Лазурная волна ласково оглаживала безлюдный берег на острове Шеду, ловко перебирая перламутровые ракушки. Размеренный шум пенистого прибоя убаюкивал, напевая свою далекую колыбель безмятежности, заставляя задуматься о вечном. Сладкий чуть солоноватый, наполненный цветочным ароматом воздух дразнил ноздри, заставляя делать вдохи размеренно и глубоко. Я лежала на спине, наблюдая, как красивые вьюны с пурпурными экзотическими цветами раскачивались на пальме под песнь южного ветра прямо над моей головой. Мелкий как мука песок сыпался сквозь пальцы, доставляя удовольствие просто от самого касания подушечками пальцев. Яркое солнце целовало кожу, придавая ей бронзовый оттенок, который так шел моим медовым глазам и темным волосам. Я потрогала их рукой, ощущая новую длину. Не привычно.
— Не волнуйся. Тебе идет. — заметил мой жест Каир, наблюдая за мной сверху вниз. Рядом с собой он сгрузил огромную наплечную корзину и отер рукой испарину со лба.
Наконец-то. Я поспешила сесть и приложила руку козырьком, чтобы чуть прикрыть слепящее полуденное солнце. Мужчина выглядел взмыленным на жаре, даже с коротких волос стекала влага. Уверена, он мечтал окунуться в прохладную воду, даже не раздеваясь. Но первым делом он протянул мне флягу, чтобы утолить мою жажду.
Дело было в том, что мы не рассчитали количества пресной воды на пляже и Торренсу пришлось сходить до ближайшего поселения пешком. Путь до Перламутрового пляжа был не близким, учитывая, что сюда нас докинул местный островитянин на длинной дроге.
— Ты спаситель! — вцепилась я в прохладную мокрую бутыль и с невероятным удовлетворением приложилась к горлышку. Обжигающе холодная вода потекла по горлу.
— Тише, тише. — рассмеялся он моей жажде.
— Братишка, ай да сюда! — из пенистой волны вынырнул Марко, размахивая руками, но его тут же захлестнула вторая. Посопротивлявшись стихии, он все же победил ее и выплыл. Чуть отросшие волосы облепили его лицо, и он, загладив их назад. Выцветшие на солнце русые пряди тут же смешно встопорщились открывая высокий лоб. Но Каир не спешил быть разносчиком воды еще и для младшего брата. Он изогнул бровь и остался стоять на месте в зоне тени, не шелохнувшись. Поняв это, Марко бодрой рысцой направился ко мне и бухнулся рядом на колени, окатив меня песком и водой. Я выставила руку, упираясь в конкурента, и продолжила утолять жажду.
— Да ты лопнешь, подруга! — возмутился он и нарочно потряс головой, брызгая на меня соленой водой, пытаясь дотянуться до фляги, с которой я благополучно начала уползать. — А ну стой! — схватил он меня за ногу. Я безуспешно отбрыкивалась. — Как же доля твоему верному герою? — на его слова Каир закатил глаза.
— Ты же спасал меня не для того, чтобы я почила здесь от жажды. — отдала я наконец этому неугомонышу флягу. Он сделала большие глотки, да так, что из глаз пошли слезы. Указательный палец при этом он держал вверх. Якобы теперь все должны ждать, когда герой напьется и скажет слово.
— Марко, тут еще балон есть. — Каир стукнул ногой плетеную переноску и скинул промокшую рубашку прямо в песок.
В районе левого плеча я увидела несколько крупных порезов и охнула. Ранение красовалось некрасивой крупной коркой, которая по прошествии трех недель даже сейчас оставалась будто бы свежей. Я удивилась, так как даже мои раны под действием невероятной долменской медициной быстро затянулись. Бок, конечно, еще тянуло, но не настолько меня это беспокоило, чтобы пропустить заслуженный отпуск. Он уловил мой взгляд и посмотрел на рану, проверяя, как она там поживает. И ответил на мой немой вопрос:
— Господин Рассел оказался не так прост. Знала ли ты, что он перевертыш? — внезапно признался Каир.
У меня вытянулось лицо. А Марко расхохотался. Дело было в том, что вампиры-перевертыши — это миф. Поверье гласит, что такие особи способны на частичную трансформацию тела. В некоторых источниках говориться не только о значительных когтях и клыках, но и о крыльях.
— Ты бы себя видела. — произнес младший Торренс, расплескивая воду от хохота.
— Проблема в том, что я не видела того, что произошло. Господин Рассел перевертыш? — на мои слова Каир кивнул и я решила обратить свое возмущение на него: — Он мне не приятель, поэтому нет, не знала. Но вот что меня удивляет, почему молчали вы⁈ Это он тебя так? — я встала, отряхивая руки от песка и наклонилась, рассматривая борозды.
— Когтистый упырь подстраховался и подкинул бумагу о неразглашении. Но похоже на тебя оно не распространяется — Марко развел руки в извиняющимся жесте и задумался над последними словами. — Совет Гарии охраняет Рима Рассела как историческую реликвию. У них там какие-то проблемы с высшими.
— Похоже Рассел считает тебя достойной знания этого факта. — хмыкнул старший Торренс. — Иначе бумага просто не дала бы нам говорить об этом.
Я укоризненно посмотрела на Каира. Вот же ж.
— Что вы еще от меня скрыли? — уперла я руки в боки.
— Считаю это не значимым. — пожал старший Торренс плечами.
— Брось, Эверис, Каир не сахарный не растает. И, поверь, это не самое страшное, что с ним случалось. Хотя признаю, трансформация впечатлила даже меня. Ух, был страшен клыкастый гад. — прокомментировал Марко мою скорбную мину. А мне действительно стало совестно. Я сосредоточилась только на своем восстановлении, а об их ущербе даже не поинтересовалась.
— Не мой он. — нахмурилась
