затем и денежным штрафом в 2000 скуди. Христианский Шейлок отделался таким образом сравнительно счастливо.
После смерти Сикста, коллегия кардиналов, по-видимому, некоторое время руководилась взглядами умершего папы. Ибо Григорий XIV, хотя был фанатиком, тем не менее нарушил канонический запрет своих предшественников, разрешив недалекому еврейскому врачу и скучному писателю, Аврааму б.-Давид Порталеоне (род. 1542 в Мантуе, ум. в 1612 г.) практиковать среди христиан. Но так как папа Григорий большей частью был болезнью прикован к постели, то следует предположить, что это снисхождение исходило от коллегии кардиналов, действовавших в духе прежнего папы, Сикста. С Климентом VIII (1592 — 1615) возобновилась нетерпимость Павла IV, Пия V и Григория XIII по отношению к евреям. В самом начале своего правления он возобновил самые тягостные ограничения против евреев церковной области, Венесен, разрешив им торговать лишь старым платьем; при этом он слегка попрекнул Сикста V, говоря, что эти ограничения были по упущению забыты (февраль 1592 г.. В Карпентра и других городах этой церковной области при папе Сиксте V, вероятно, снова поселились евреи. Папа снова повторил декрет об изгнании евреев (25 февр. 1593 г. и позволил им проживать лишь в Риме, Анконе и Авиньоне. Еврей, которого находили в другом папском городе, подвергался лишению состояния и галерным работам. Но и в этих трех городах евреям было запрещено читать и сохранить у себя Талмуд и другие еврейские книги. Но так как этот папа был расчетливее своих предшественников-единомышленников и не хотел вредить столь выгодной для папской казны торговле Анконы с Левантом, то он допустил исключение в пользу турецких евреев.
Изгнанные из церковного государства евреи, по-видимому, нашли приют у герцога тосканского, Фердинанда, который поселил их в нисе (июль 1593 г.). Он разрешил им также иметь книги всякого рода и на всех языках, следовательно, и Талмуд; но экземпляры его должны были быть предварительно процензурованы, согласно установлениям комиссий, назначенных Сикстом Y. Фанатизм папского престола имел такое влияние, от которого не могла или не решались освободиться такие благородные монархи, как Фердинанд Медичи из Тосканы и Виченцо Гонцага из Мантуи, любимцем коего был еврей Иосиф де Фано. Те евреи, которым было милостиво разрешено иметь цензурованные книги, подвергались всякого рода неприятностям и вымогательствам. Они принуждены были за искажение книг цензорами (преимущественно из выкрестов) платить им большие деньги и все же не были обеспечены от возможности того, что их книги будут вторично конфискованы, а они строго наказаны, так как то или другое опасное слово осталось незачеркнутым. Незавидна была бы участь того, кто осмелился бы снова восстановить перечеркнутые цензором места. Чтобы избегнуть неприятностей, евреи сами искажали свои литературные святыни и вычеркивали не только все, что касалось идолопоклонства, но и все, что было сказано в прославление еврейского племени, а также о Мессии и его будущем пришествии. Так как Италия была тогда главкой поставщицей еврейских книг, то евреи всех других стран получали лишь искаженные экземпляры, в коих были совершенно вытерты громкие или глухие протесты против Рима.
Если подобное происходило на глазах у наполовину дружелюбно относившихся к евреям князей, то чего им было ожидать от монархов, систематически и последовательно травивших их? Что евреев терпели в миланской области, принадлежавшей увлекавшемуся кострами Филиппу II, было, в сущности, непоследовательностью. Предавать сожжению евреев в Испании и во всей великой империи, в которой в то время не заходило солнце, и терпеть их в уголке Италии, находившемся под властью той же Испании, было слишком неестественно. И потому, как только внимание мадридского двора было обращено на эту непоследовательность, последняя была устранена. Столкновение между евреями и христианами в Кремоне обратило на себя всеобщее внимание. Убийцу одного еврея выволокли из церкви и убили; впрочем, это произошло с разрешения епископа. Это обстоятельство возбудило гнев кремонских жителей, которые, соединившись с жителями Павии, возбудили при дворе Филиппа II жалобу против евреев. Тщетно вступился за них вице-король, доказывая, что евреи являются необходимым элементом и что это лишний раз подтвердилось при незадолго до того свирепствовавшей эпидемии чумы. Напрасно также красноречиво защищал их пред королем еврейский депутат, Самуил Коен, из Алесандрии. Враги евреев также имели при дворе своего представителя, который должен был всячески способствовать изгнанию евреев. Ростовщичество евреев и религиозные книги, которые были находимы у них, несмотря на папский запрет, служили попеременно средством возбудить против евреев гнев мрачного короля. Исповедник Филиппа II тоже действовал в этом направлении, и скоро из миланской области, из городов Кремоны, Павии и Лоди и других местностей, было (весной 1597) изгнано около 1ООО евреев; они должны были молить о предоставлении им убежища в Мантуе, Модене, Реджио, Вероне и Падуе. При выселении они были ограблены бездушными христианами, и им лишь с большим трудом удалось собрать причитавшиеся им долги. Над евреями Ферары, которая издавна была надежным убежищем не только для евреев, но и для преследуемых маранов, также некоторое время витал дамоклов меч канонических ограничений. Фамилия герцогов де-Эсте, члены коей соревновали в благородстве и любви к искусству с фамилией Медичи, вымерла. Евреи Ферары были настолько привязаны к дому этих владетельных герцогов, что при тяжкой болезни разумной принцессы, Леоноры, которую обессмертили два великих поэта, они установили в синагогах молитвы об её выздоровлении; она была покровительницей евреев и часто принимала их под свою охрану. И вот последний отпрыск этой фамилии, Альфонс II, умер бездетным (1597), и Ферара была, наперекор его последней воле, присоединена папой Елиментом YIII к церковному государству. Еврейская община, состоявшая большей частью из бывших маранов, ожидала изгнания, так как не могла рассчитывать на терпимость этого папы. Они просили только папского племянника, Алдобрандини, который принял во владение Ферару, предоставить им некоторый срок для того, чтобы подготовить выселение. Но так как Алдобрандини видел, что торговый расцвет города был неразрывно связан с евреями, то он был настолько сообразителен, что уже в интересах церковного государства не притеснял их; он поэтому обещал им терпимость в течение пяти лет и исполнил свое обещание, несмотря на фанатизм папы Климента VIII, намеревавшегося изгнать их. Но преследуемые мараны не могли более останавливаться в Фераре, не попадая в когти кровавой инквизиции. Таким образом, в Италии исчезло последнее убежище для маранов, и, в сущности, во всем христианском мире не было места, где бы они могли себя чувствовать в безопасности.
Правда, в Бордо проживала крошечная еврейская община, состоявшая из бывших португальских маранов, которым удалось спастись от неистовств инквизиции. Их единоплеменники, которые уже задолго до того поселились в этом городе и,
