Книга Шагги Бейн - Дуглас Стюарт

– Соблазнитель.

– Ну да. Он, видать, познакомился с этой девчонкой на танцах на прошлую Пасху в субботу, а когда они вошли в церковь в воскресенье, она уже, судя по всему, была беременна. – Линн покачала головой, возмущаясь глупостью брата. – Ее отец приходил к нам вчера вечером. Нашел нас в телефонном справочнике. Наш Малки выпорол Калума, когда узнал. Не за то, что он зарядил девчонку, а за то, что ему не хватило ума назваться чужим именем. – Линн взяла другую прядь своих волос и принялась рассматривать кончики – не посеклись ли. – Наш Калум даже имени этой девчонки не мог вспомнить, я уж не говорю о том, чтобы в лицо узнать. Посмотрел бы ты на его физиономию, когда он ее увидел. По улице прошел бы мимо и не заметил. А теперь он папочка. Идиот безмозглый.

Шагги услышал ее, прежде чем Линн увидела. Он услышал девичий смех, слишком молодой для такой пожилой женщины, и звучал он неискренне и натужно, словно она устраивала для кого-то представление. Шагги подумал, что хорошо бы проигнорировать этот смех, он хотел привлечь внимание Линн к реке – может быть, тогда она не заметит эту смеющуюся женщину. Когда он посмотрел на свою подругу, она обгрызала заусенцы с большого пальца и одновременно перебирала содержимое своих полиэтиленовых пакетов. Когда она убрала руку ото рта, он заметил, что на ее пальцах почти не осталось кожи. И тут он уже не мог заставить себя лгать ей, а потому вздохнул и показал на женщину. И тогда уже вздохнула Линн.

Женщина еще не видела их. Ее бледная рука обвила предплечье одного из мужчин в футболках из переулка, его молодой рот представлял собой сплошную щербину. Несмотря на рыночный шум, Шагги отчетливо слышал, как она по другую сторону переулка умасливает молодого бродягу, уговаривает его составить ей компанию. Он без обиняков своими влажными губами сказал ей «Не», и Шагги видел, как парень острыми пальцами щипача освободился от ее хватки. Бродяга, рявкнув что-то, отошел, и она осталась в одиночестве.

Они некоторое время наблюдали за женщиной, которая словно попала в ловушку посреди переулка, – стояла, не зная, что ей делать дальше. Когда Шагги видел ее в прошлый раз, она еще не была такой развалиной. Ее мышиного цвета кудри превращались в рогожку из посеребренных колтунов, а ее кожу прорезали ломаные красные и ярко-синие линии лопнувших вен. Васильковые тени осыпались на щеки, а на губах оставались следы веселенькой розовой помады. У Шагги немного отлегло от сердца, когда он увидел, что она все еще носит коричневые колготки, хотя на одной ноге поползла стрелка, и сама она с напускной невинностью стояла, почти соединив колени и лодыжки.

Линн закатила глаза. Он видел, что ей пришлось собрать все свои силы, чтобы встать. Она отлипла от ограды, подобрала свои полиэтиленовые пакеты. Один из них был наполнен стираной одеждой и чистым нижним бельем, которое давно рассталось со своей белизной. В другом была свежая мягкая еда, вроде йогурта для малышей и банок яблочного пюре. Тут Шагги вспомнил и о своем вкладе и вытащил из кармана пакет с помятыми рыбными консервами.

– Ты сказала, это ее любимая.

Линн заглянула в его пакет.

– Спасибо тебе огромное, Шагги. – Она покрутила в руке банку с лососем. – Постой, ведь она же на улице. Где ей взять консервный нож, чтобы открыть банку? – Линн покачала головой, не зная, как ответить на собственный вопрос. – Извини. С моей стороны это ужасная неблагодарность. – Она медленно выдохнула и описала небольшим пакетом широкую дугу, словно дубинкой. – Знаешь, старушка Мойра что-нибудь придумает. Эта прохиндейка всегда что-нибудь придумывает.

Линн пересекла площадку перед входом на рынок, направляясь к матери. Шагги увидел, что женщина засекла приближающуюся девушку и закатила карие глаза. Он не мог не улыбнуться, отмечая это семейное сходство.

Они поздоровались, не демонстрируя никакой особой любви. Дождь опять ненадолго прекратился, и миссис Келли последовала за Линн с Падди-маркета к берегу Клайда. Шагги разобрал старую картонную коробку и положил ее на мокрую ограду. Они сели друг подле друга и уставились на скользящую по воде лодку с лодочником, занятым своим неблагодарным трудом.

– Я знала нескольких девчонок, которых он выудил оттуда, – сказала Мойра Келли. – А он ни разу ничего не стибрил, ничегошеньки. Все промокшие сигареты так и остались в карманах этих бедняжек, все кладдахские колечки никуда не делись. Ни пенса не взял. Это вам не хухры-мухры.

Линн открыла коробку с последним оставшимся пирожным, предложила его матери. Шагги старался не смотреть, как женщина сковырнула пальцем комок липкого красного джема, а потом, выпятив губы, сунула его в рот. Вокруг ее глаз образовались глубокие провалы, словно она опять перестала есть. Клубничный сахар блестел в уголках ее рта, как глянец, и выглядело это неприлично.

– Мы что – тут целый день будем сидеть? – спросила она, не произнеся ни слова благодарности.

– А почему нам просто не посидеть немного? – Линн положила коробку на колени матери, стараясь привлечь ее внимание к сладкому – так привлекают собаку банкой мясных консервов. Женщину покачивало от выпитого, но она все же подняла последнее пирожное и засунула язык глубоко в крем. Он увидел, что сбоку у нее исчезло еще несколько зубов, хотя осенью они были на месте. На костяшках ее пальцев остался крем, и она несколько раз двусмысленно провела языком по всей длине пальца. Линн не скрывала, что материнская попытка поесть радует ее, но Шагги ее поведение казалось слишком вульгарным. Он посмотрел на драные колготки миссис Келли, на торчащие под нейлоном пупырышки гусиной кожи, и ему вдруг захотелось снова увидеть мать.

Некоторое время они посидели вместе – Шагги смотрел на Клайд, а Линн пересказывала матери ту мыльную оперу, которую день за днем разыгрывали ее братья. Несколько раз миссис Келли посмеялась над глупостями, которые творили мальчики Келли, а потом сказала:

– Заебись, как я рада, что мне не надо убирать за ними говно.

Когда она говорила такие вещи, Шагги ловил себя на том, что отворачивается к реке. Линн сообщила матери, что та скоро станет бабушкой. Шагги почувствовал, что ограда заходила под ними, когда старуха пожала плечами.

Линн, когда ей не осталось что рассказывать матери, попросила Мойру встать. Она заставила Шагги взять старое пальто Мойры и постоять, вытянув его во всю ширь рук. Теперь Линн сняла колготки с переступавшей с ноги на ногу матери, потом стянула ее грязные трусы из-под юбки. Женщине