Хурум Серый, хочу заключить мир с людьми!
– Он хочет говорить с нами. Говорит, он вождь народа онагов. Хочет мира, – перевел Паша для Ярослава, который был назначен главой отряда.
– Что ж, их немного. Наверно, заключать с ними мир должны не мы и не здесь, стоит оповестить Велимудра и прочих, чтобы собрать совет. Кстати, откуда ты знаешь, что он говорит? – Ярослав непонимающе взглянул на Павла.
– Я… Я не смогу тебе объяснить этого, но я понимаю многие языки, – ответил Паша, – Что мне сказать ему?
– Пригласи их пройти с нами к нашим старейшинам, – Ярослав еще раз окинул взглядом послов, – Скажи, что мы не станем нападать на них.
– Хорошо, Хурум Серый, – громко сказал Павел, глядя на вождя онагов, чтобы убедиться, что тот понимает его.
Тот тут же повернулся к Павлу, глядя на него удивленными глазами. Очевидно, они понимали, что их языка никто не знает, однако, теперь вся без исключения десятка смотрела на Павла, как на чудо.
– Наши старейшины будут говорить с тобой. Мы не причиним вреда тебе и твоим людям, но, чтобы говорить с нашими старейшинами, тебе нужно пройти с нами, – закончил Паша, убедившись, что его хорошо понимают.
Горло болело от непривычного наречия, в языке онагов было слишком много гортанных звуков и рычания, благо, Хурум согласился сразу, не заставив себя уговаривать.
– Веди нас, Знающий, – кивнул он.
Конные двигались легкой трусцой, однако, вовсе не для того, чтобы заставить онагов бегать. Те сами попросили двигаться в таком темпе, аргументируя это желанием быстрее встретиться со старейшинами людей.
Странную процессию в городе встречали удивленными взглядами. Некоторые дети прятались, при виде онагов, которые выглядели достаточно устрашающе. Другие же, в основном мальчишки, веселой гурьбой бежали следом. Женщины спешили спрятать непослушных отпрысков подальше от громил, опасаясь, что намерения гостей не такие мирные, как они говорят.
В одном из недавно возведенных домов, что заменял городскую ратушу, на удивление быстро собрались все пять представителей общин. Велимудр, Анкус, Гуннульв, Мигэль и Кервин. Шестым переговорщиком был приглашен сам Павел. Во-первых, без него переговоров бы не получилось, во-вторых, он пользовался не меньшим авторитетом, чем представители общин. Хотя бы потому, что мог превратиться в огромную крылатую рептилию.
В просторной комнате, оборудованной специально для подобных собраний, расположились три онага, сам вождь Хурум и два его телохранителя, десяток гвардейцев Анкуса и сами, так называемые, старейшины. Всего говорящих было семеро, им и предстояло заключить мир, а может, и развязать новую войну.
Предложенный Хуруму стул жалобно заскрипел, хоть и был достаточно крепким. Опасаясь конфуза, Хуруму предложили другой стул, сбитый из крепких, толстых досок. Тот отнесся к этому спокойно, понимая, что людская мебель, все-таки, не предназначена для таких крепких особей.
Когда все разместились за столом переговоров, Паша предложил Хуруму начать, чтобы перевести его предложения.
– Мой народ всегда жил в горах, мы не спускались вниз. Однако наши семьи стали расти, и моему народу захотелось новых земель. Мы не знали, что эти земли заняты вами и… Летучим змеем. Мы не хотим войны, мы лишь хотим оставить себе свои родные земли. Мы предлагаем вам границу между нашими странами, проходящую между горами Хурлунг, Керсера и Хранаг. Мой народ покажет вам эти горы. Мы хотим, чтобы никто не пересекал этих границ впредь. Мы будем жить на нашей земле, а вы – на вашей, – говорил Хурум, стараясь не смотреть на собравшихся в комнате.
Паше показалось, будто вождь долго подготавливал этот текст, и теперь старался рассказать его наизусть, а потому смотрел куда-то в стену напротив себя, будто оказавшись на сцене. Убедившись, что Хурум закончил, Паша передал его слова собравшимся.
– Что ж, нам тоже не хочется воевать сейчас, когда нас мало. Если нам будет мало земель, мы всегда сможем, эмм, расторгнуть договор, – сказал Анкус, обводя взглядом собравшихся.
– Знать бы еще, где эти горы и сколько земель они хотят оставить себе. Остров не так велик, – откинувшись на спинку стула, заметил Кервин.
– Горы не занимают и двух третей острова, – ответил Паша, – Я облетел его весь. Пожалуй, я мог бы составить карту.
– Что ж, в таком случае, их требования справедливы. Стоит полагать, их народ гораздо многочисленнее нашего, и как бы храбро мы не сражались, рано или поздно они раздавят нас численностью, – прокомментировал Мигэль, – Если они пришли предложить мир и установить границы, стоит согласиться. Таким образом, мы сможем справедливо разделить оставшиеся земли, не боясь, что на нас нападут.
– С чего вы взяли, что они не будут нападать? – вдруг спросил Гуннульв, – С чего вы взяли, что они будут держать свое слово?
В комнате воцарилось короткое молчание.
– Они напуганы змием, – тихо сказал Велимудр, – Сколько сел ты разрушил?
Велимудр взглянул на Павла, как показалось, с некоторым укором. Будто он винил Павла в истреблении врага. В истреблении не того врага.
– Я не помню. Я… – Паша замялся, – Не менее двух десятков. Иногда я просто пугал, иногда сжигал дотла.
Паша редко оставался в городе дольше, чем на два дня. Ему было все труднее сдерживать постоянно накапливающуюся в нем мощь. И он не знал, куда ее применить, а потому, в очередной раз оборачиваясь драконом, старался уничтожить хотя бы одну деревню онагов, загоняя их все глубже в горы.
– Они не боятся нашей армии, хоть и потерпели сокрушительное поражение. Но они не знают, как им бороться со змием. Они ждут, что его остановим мы, – Велимудр говорил убедительно, – Спроси у него, почему мы должны верить ему. Чем он готов подкрепить свои слова.
– Старейшины спрашивают, почему они должны верить тебе? – перевел последний вопрос Павел.
– Мое слово – закон. И даже когда я умру, новый вождь не поведет войско на захват. В горах достаточно пищи, а мой народ никогда не воевал. Даже между собой. Мы охотники, а не воины. Мне нечего больше сказать тебе, Знающий, – ответил Хурум.
Паша успел заметить всю бесхитростность этих существ еще тогда, когда разорял их села, теперь же он видел ее в разговоре. Вождь не врал, не потому что был честным от природы, а потому что не умел. Возможно, просто не научился этому, потому что не было нужды. Паша понимал, что если кому и стоит опасаться вероломных нападений, так это самим онагам, но никак не переселенцам.
Паша перевел слова Хурума для собрания, добавив от себя, что онаги не умеют лгать, к тому же их действительно не так много, чтобы не уместиться в горах. Конечно, Паша не смог бы пересчитать всех обитателей гор,
