Неподалеку от Белого Леса, лагерь войска Лиги, ночь, 30-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
– Проклятая мерзкая погода, – пробормотал Фальче, проходя мимо дозорного.
Молодой солдат даже не посмотрел в его сторону. Он грел дрожащие руки у пламени жаровни и не сводил глаз с огня.
«Ну и болван», – подумал Фальче.
В такую погоду он толком ничего не мог разглядеть в темноте. Даже внимательно всматриваясь вперед, ди Луна не видел ничего, что находилось бы дальше трех шагов от него. А учитывая сомнительную бдительность дозорных, повстанцы Швертвальда могли застать войско Лиги врасплох – и оттеснить противника, значительно ослабив его силы.
Фальче пошел обходным путем. Он крался мимо свернувшихся на земле спящих солдат, пригибался под навесами от дождя, переступал через погасшие костры.
Никто его не останавливал, даже не заговаривал с ним. До предрассветных сумерек оставалось еще четыре часа. Все войско Лиги погрузилось в глубокий сон. Там и сям слышался раскатистый храп, иногда звучал надсадный кашель. Но в остальном вокруг царила тишина, если не считать хлюпанье вездесущей грязи у него под ногами.
Палаток в лагере было очень мало, поэтому даже в темноте Фальче не составило труда отыскать место, где ночевал Милан. Тут тоже не было дозорных. Ни одного огонька вокруг. Ни одного шороха.
Ди Луна остановился перед пологом шатра. Рука потянулась к эфесу кинжала за спиной. Теперь он был рыцарем Белой Королевы, и все же в его жизни ничего не изменилось. Он по-прежнему подкрадывался к беззащитным жертвам по ночам. Мужчина отвернулся от полога. Никогда не стоит выбирать столь очевидный путь. Он осторожно обошел шатер. Ни одного дозорного вокруг он так и не заметил. Внутри шатра кто-то громко храпел.
Фальче считал Милана одним из порядочных людей. Он был удивлен, узнав, что Белая Королева опасается этого юношу. Но ее приказы были ясны.
– Сэр Фальче Полумесяц, – тихо прошептал он.
Ему нравилось звучание этих слов. Ди Луна никогда даже не мечтал о том, чтобы удостоиться рыцарского звания. «Но за все в жизни приходится платить», – горько подумал он, доставая изогнутый кинжал.
Вспоров заднюю стенку шатра, Фальче прошел в прореху – и с изумлением обнаружил, что тут спят два человека. Один в постели, второй на полу. Человек на полу храпел. Было слишком темно, чтобы разглядеть, кто это.
Он переступил через спящего и подошел к узкой постели. Фальче долго всматривался в лицо юноши, пока не удостоверился в том, что это действительно Милан Тормено. Милан, разгневавший Белую Королеву своими легендами.
Зажав юноше рот ладонью, Фальче занес кинжал.
На вершине холма перед Белым Лесом, рассвет, 30-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
– Гляди-ка, они там, внизу, закопошились, – довольно заметила Фелиция. – Скоро пойдут на нас.
Раинульф не был уверен в этом. Слишком уж очевидна ловушка, которую они расставили. А верховный священник слишком умен, чтобы поверить обману. Кроме того, Вольфхард фон Уршлинген и Рудольфо Акуто имели немалый боевой опыт. Все будет не так, как задумала Фелиция, в этом Раинульф не сомневался. К тому же беднягам, которые останутся на боевых позициях на склоне холма, придется нелегко. Тем самым беднягам, которыми ему предстояло командовать.
– Вот, выпей. Согревает каждую косточку. – Фелиция протянула ему коричневый глиняный стакан, который сжимала в ладонях.
Раинульф залюбовался ее нежной шеей, испещренной капельками брызг. Волевым подбородком. Изящно изогнутыми губами. Их глаза встретились, и герцогиня улыбнулась.
– Сегодня же ночью, – пообещала она.
Раинульф сжал в ладонях ее пальцы. Какие они холодные… хоть стакан и горячий.
Фелиция отняла руки, улыбка сползла с ее лица. Ей не нравились нежности на глазах остальных. Его нежности. Повела бы она себя так же с Миланом?
Он попытался не думать о мальчишке Тормено. Опустив взгляд, Стрела Роз засмотрелся на листья мяты, плававшие в стакане. Над мятным отваром вился дымок. Раинульфу нравился этот аромат. От Фелиции часто пахло мятой.
Лучник крепче обхватил стакан, грея пальцы и чувствуя, как тепло распространяется по рукам. Он отхлебнул, подержал отвар во рту, наслаждаясь.
– Я возьму с собой тех, кого мы выбрали, – тихо сказала Фелиция и взяла лук, который прислонила к дубу.
Стрела Роз коротко кивнул. Фелиция отведет лучших лучников на другую сторону холма. Те, кто останется с ним, нужны были здесь только для того, чтобы противник поверил в их готовность защищать склон. Швертвальдцы не должны были потерять ни одного стрельца, который действительно мастерски обращался с луком.
Фелиция похлопала его по плечу.
– Подумай о сегодняшней ночи, – улыбнулась она.
И ее улыбка развеяла все его сомнения. Он переживет сегодняшний день, что бы ни случилось.
Вскоре герцогиня с отобранными стрельцами скрылась в предрассветных сумерках, и ее отряд затерялся среди деревьев. Внизу, у подножия холма, все затянуло густой пеленой тумана, скрывавшей от Раинульфа приготовления Лиги, но до лучника доносились звуки: стук молотков по дереву, поскрипывание телег, время от времени проезжавших неподалеку, приглушенные окрики.
Стрела Роз спрыгнул в ближайший окоп. Вода на дне доходила до лодыжек. Ни одному из солдат не удалось поспать ночью. Лица у них побледнели, щеки покрылись щетиной, глаза ввалились. Швертвальдские стрельцы не знали, что планировала герцогиня, но слухи уже ширились в войске. Среди беженцев исчезали дети, их матери, старики. Просто пропадали без вести, как будто под землю проваливались в этой широкой, почти круглой низине, где в окружении холмов простирался Белый Лес. Солдаты, пришедшие с беженцами, и стрельцы, у которых в низине остались друзья или близкие, волновались. И небезосновательно, как Раинульфу было доподлинно известно. Он помог спрятать несколько тел. Если бы действия Фелиции вскрылись, боевой дух швертвальдцев катастрофически упал бы. Выживших отделили от остальной части войска, пытаясь предотвратить распространение слухов. Повстанцы могли победить только в том случае, если бы у них получилось застать войска Лиги врасплох.
Раинульфу не нравилась такая стратегия войны. Слишком много ни в чем не повинных людей страдали, становились жертвами обстоятельств. Иногда Стреле Роз казалось, что он уже не может определить грань между добром и злом. Даже когда он думал о деревьях с висельниками, отмечавших путь Николо Тримини, Раинульфу было нелегко убедить себя в том, что воины Швертвальда были на стороне справедливости в этой войне.
– Вот, выпей. – Он сунул стакан с мятным отваром первому попавшемуся солдату, худощавому парню с выбитыми передними зубами.
Лучник удивленно улыбнулся.
– Но только глоток, – предупредил Раинульф. – А потом передай стакан дальше. Не одному же тебе должно везти. – Он покосился на лук с забрызганным грязью древком. – А где тетива?
