Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
Во-первых, это огромная свобода ассоциаций, пожалуй, граничащих с произволом. Связано это отчасти с импровизационным или квазиимпровизационным, но все равно одномоментным характером рэпа. Это текст, рассчитанный на мгновенное восприятие и быстрое произнесение. Я даже рискнул бы сказать, что это клиповая поэзия. И не только потому, что разнообразный монтаж давно уже превратил современный кинематограф в парад клипов, – все 1980-е, 1990-е годы прошли под знаком клипового мышления. Оно более ассоциативно, более прихотливо, более свободно, в каком-то смысле более беспорядочно.
Помимо клипового мышления, рэпера ведет рифма. Верлибр начинает сдавать позиции на Западе и никогда не имел их в России: все-таки рифма гармонизирует стихи. И рифма у Оксимирона, рифма у Нойза, пожалуй, и у Гнойного, хотя в меньшей степени, ведет за собой автора, организует видеоряд, вызывает метафору. Рифма, созвучие становится важнее смысла, и смысл подгоняется под слова.
Рэповская рифма весьма изобретательна, как, скажем, в оксимироновском «Слове мэра», входящем в его второй студийный альбом «Горгород». Думаю, более изобретательной рифмы мы в современной русской поэзии не найдем. Рифма сама по себе подсказывает идею, и в этом ее великая функция: не только чтобы запоминалось, а чтобы мысль куда-то шла. «Рифма – звучная подруга / Вдохновенного досуга, / Вдохновенного труда» действительно подруга замысла, она тащит его, как иголка тащит нитку. И поэтому рэпер идет за рифмой, она подталкивает его по пути произвольного, ассоциативного, богатого мышления.
Третья особенность рэпа – это его яркая социальная направленность. Мотив социального угнетения, нищеты и, скажу больше, социальной зависти в нынешнем русском рэпе развит чрезвычайно.
Этого нет у американцев. Трудно себе представить, чтобы Эминем, обладатель многих наград «Грэмми», самый богатый, продаваемый рэпер в мире, пел о ненависти к богатым. Для российского населения и для российского исполнителя ненависть к олигархам – естественное дело. Знаменитый рэп-баттл Гнойного и Оксимирона, который приковал всеобщее внимание, – прежде всего вариации на тему продажности. Потому что в России тот, кто состоялся, тот по определению предатель. Если ты не предал себя, тебя бы просто не допустили ни к вершинам власти, ни к высотам профессии.
Другая черта русской рэперской тематики, и в частности лучших произведений «25/17» и Басты, особенно Басты (хотя по большому счету он не рэпер, он рок-музыкант), – это тема несостоявшейся любви. Не состоялась она не только потому, что любимая опять-таки продалась, ее купили богатые, и она изменила герою, но главным образом потому, что всякая любовь обречена. Конечность любви – это вечная русская тема. И очень немногие русские рэперы могут сказать, как Пушкин: «Я вас любил так искренне, так нежно, / Как дай вам Бог любимой быть другим».
Тема обреченной любви в двух проекциях любовной темы – любви к Богу и любви к родине – в каком-то смысле доминирующая составляющая русского рэпа. В России это отношение примерно такое же, как отношение к возлюбленной: нам было неплохо, но ты меня продала, ты меня предала. Именно поэтому невозможен русский патриотический рэп. Он всегда о несчастной любви и невзаимности, он всегда о тайном предательстве родины. Рэпер в лучшем случае эту тему не трогает, а в худшем ему, как Нойзу, приходится потом извиняться перед милицией.
Отсюда, естественно, третья составляющая рэпа – общая атмосфера раздражения и ненависти. Есть рэперы, которые пытаются этой атмосфере что-то противопоставить и петь о любви к жизни, но теперь это выходит уже ненатурально. Когда мы слушаем оксимироновский «Горгород», альбом, сюжет которого нам непонятен, да, в общем, и неважен, нас в каждой из одиннадцати песен этого цикла поражает ощущение обреченности. Обречен писатель, которого зовут Марк, обречен мэр, у которого увели дочь Алису, обречена любовь писателя к Алисе, обречена мечта о месте, где нас нет. Ощущение давящей, гнетущей обреченности висит над каждым текстом. В первом альбоме Оксимирона «Вечный жид» 2011 года это было явлено еще отчетливей.
Сегодня русский рэп не может быть оптимистичным и радостным. Может быть, потому, что такая погода; может быть, потому, что само государство диктует такой жанр. Сегодня это музыка подавленных страстей. Не обязательно войны, не обязательно агрессии. Но то, что рэп-баттл Гнойного с Оксимироном стал безусловным хитом, говорит как минимум о двух серьезным проблемах общества.
Первая: ничего нельзя. Поэтому, когда кто-то употребляет слова «жид» и «пидор», – это уже воспринимается как колоссальный нравственный прорыв и в каком-то смысле как эстетическая сенсация. Ну и вторая причина очевидна: мы все живем в жанре баттла, все против всех. Баттл возникает тогда, когда у всех подавленное состояние и все срывают зло друг на друге. И очень легко объяснить, почему главным событием 2017 года стал баттл Оксимирона и Гнойного на площадке «Версуса». Я абсолютно убежден, что сами Оксимирон и Гнойный не питают друг к другу злобных чувств. Они – люди вполне состоявшиеся, у них все хорошо. Один собирает залы в Москве, другой в Петербурге. У одного колоссальное количество побед, у другого приличный послужной список. Их конкуренция довольно условна хотя бы потому, что они работают в разных жанрах: Оксимирон подчеркнуто культурен, Гнойный подчеркнуто демократичен, и оба они при этом, на мой взгляд, достигли значительного мастерства. Но эмоции, искусственный подзавод, который они выражают, абсолютно ложится на современное российское настроение.
Раньше на это настроение ложился Шнуров. Шнуров сегодня сильно проиграл, отступил на задний план. С чем это связано? Во-первых, с тем, что Шнуров был героем эпохи фальши и сам был фальшив изначально. Утонченный филолог, знаток философии, который регулярно на сцене изображает маргинала, был в этой роли забавен, но неорганичен. Эпоха Шнурова закатилась уже после песни про химкинский лес. Короткое оживление пришло после «Лабутенов» и «В Питере пить», потому что бабы и водка – это две темы, которые в России способны любого артиста вытащить на уровень всеобщей популярности. Но в целом Шнуров с его довольно веселым и довольно фальшивым творчеством перестал выражать эпоху. А вот Оксимирон и Гнойный ее выражают. Выражают прежде всего потому, что у них есть непременное условие друг друга не касаться и столь же непременное условие друг друга постоянно унижать.
Рэп-баттл – это жанр сегодняшней российской жизни. Мы еще не скатились в горячую гражданскую войну, но уровень взаимной ненависти, как положено в войне холодной, уже зашкаливает до такой степени, что все взаимные обвинения Гнойного и Оксимирона бледнеют на фоне того, что происходит в соцсетях. Эту атмосферу ожидания большой драки, когда драться еще нельзя, но смотреть друг на друга уже невыносимо, соцсети выразили нагляднее всего. Фильм «Нелюбовь» Андрея Звягинцева (1917) с его атмосферой тотальной брезгливости друг к другу стал безусловным хитом. Попробуйте сегодня в России показать жизнерадостную комедию, попробуйте показать добрую мелодраму, попробуйте предложить что-нибудь рязановско-гайдаевское, и вы увидите, что кроме фильмов Жоры Крыжовникова с его «Горько!» и «Елки новые» мы уже смеяться ни над чем не хотим. Нам нужен юмор самый черный.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
