– Что у тебя с Джоном? – Она отважилась задатьэтот вопрос только в августе. До этого ей не хотелось нажимать на Ванессу.
– Ничего особенного, – ответила тарассеянно, – мы по-прежнему встречаемся.
– О, он охладел к тебе?
Раз или два Джон вместе с Ванессой приходил взглянуть намалыша. Он понравился и Тэдди, и Линде. Ванесса правильно описала его: ондействительно был красив и умен, нежен, добр и не по годам взрослый. Онотказался взять малыша на руки, но играл с ним, опершись на кроватку. Былосовершенно очевидно, что в его памяти слишком свежи воспоминания, связанные сноворожденным. Джон чувствовал себя гораздо свободнее, когда разговаривал сТэдди и Линдой в другой комнате. По правде говоря, их с Ванессой объединялаобщая болезнь. Были времена, когда младенец сильно напоминал Ванессе о Чарли,тем не менее она почти каждый день приходила поиграть с ним. В тот день, когдаЛинда спросила ее о Джоне Генри, Ванесса вновь пришла в гости.
– Не знаю. Может быть, судьбой уготовано, что мы с нимнавек останемся друзьями.
– Какие-то особые причины?
Но Линда уже поняла, в чем дело, когда Ванесса повернулась кней почти в отчаянии.
– Да, несмотря на твои слова, я, видимо, фригидна. Мнепросто не хочется идти в постель с мужчиной.
Линда вздохнула:
– Мне кажется, ты опять слишком торопишься с выводами,Ванесса. Два месяца назад ты пережила сильное потрясение. Ты должна дать себевремя.
– Сколько? Мне уже почти двадцать пять. – Она явносердилась на Линду, но они обе понимали, что, в сущности, девушка сердится насебя.
– Ты сама мне рассказывала, что после смерти ребенкаДжону потребовалось два года, прежде чем к нему вернулось желание заниматьсялюбовью.
– Сколько же лет потребуется мне? Шестнадцать?
Ванесса до смерти измучилась со своими проблемами, пытаясьужиться с ними, одолеть, забыть о них. Все это время она только и думала, что освоих проблемах.
– Сколько времени прошло с тех пор, как ты обо всемвспомнила? Всего лишь два месяца. Ты просто несправедлива к себе.
– Может быть.
Однако Ванесса вовсе прекратила встречаться с Джоном околомесяца назад. Она заявила, что не знает, как будут развиваться их отношения,пока не разберется со своими мыслями, и он отлично понял ее. Он просто сказалей, что любит и хочет быть с ней рядом, помочь ей справиться, но, если ей нужнопобыть одной, он с уважением отнесется к ее желанию. Он просил ее лишь держатьс ним контакт и позволять ему знать, как у нее обстоят дела. Уходя от нее в тотдень, он остановился в дверях и посмотрел на Ванессу с состраданием в глазах.
– Хочу, чтобы ты знала две вещи, Ванесса. Во-первых, ялюблю тебя, а во-вторых, никакая ты не сумасшедшая. Ты пережила жуткуюпередрягу, и, чтобы разобраться во всем, тебе может потребоваться время. Если ятебе понадоблюсь, я буду рядом. Пусть через год, пусть через день. Я никогда невстречал никого, похожего на тебя. Поэтому когда разберешься – позвони.
Глаза Ванессы наполнились слезами. Девушка молча кивнула. Апосле ухода Джона она чувствовала себя одиноко, как никогда в жизни. Ейотчаянно хотелось к нему, эмоционально, физически – всеми мыслимыми способами.Но всякий раз, когда она думала о том, как займется с ним любовью, ейпредставлялся Василий, стоящий над телом матери, и она не могла этого вынести.Казалось, если она позволит кому-нибудь приблизиться к себе, он то же самоесделает с ней.
– Это, по-твоему, нормально? – как-то раз спросилаЛинду Ванесса, зайдя к ней в рабочий кабинет. С начала осени Линда приступила кработе по полному графику, а теперь за окном стоял конец сентября.
– Да.
– Как черт подери, я с этим справлюсь?
– Время. И твой здравый рассудок. Ты должна вновь ивновь повторять себе, что Джон не Василий и что, если Василий сделал что-то,это совершенно не означает, что Джон сделает с тобой то же самое. Василий – этоеще не все мужчины. Он всего лишь один-единственный человек. А ты вовсе не твоямать. Я никогда не знала ее, но мне кажется, вы с ней совсем разные. Тысовершенно иная личность, с другой жизнью. Просто ты должна снова и сноваповторять себе это, и понемногу, увидишь, это начнет действовать.
Линда нежно улыбнулась Ванессе. Последние несколько месяцевоказались очень трудными для девушки, и это было заметно. Но Ванесса росла имужала в борьбе со своими проблемами.
– Знаю, я подумала о том, чтобы поехать куда-нибудь навремя.
– На мой взгляд, это отличная мысль. Выбрала что-нибудьконкретное?
Ванесса пристально посмотрела на Линду, затем произнесла:
– Греция.
Линда медленно кивнула.
– Скажешь почему или хочешь, чтобы я попыталасьдогадаться?
Ванесса глубоко вздохнула, словно боясь произнести вслух, нопонимала, что обязана сделать это.
– С момента рождения вашего ребенка меня переполняетжелание найти Чарли.
– Понимаю, – мягко сказала Линда.
– На самом деле все это немного похоже на сумасшествие.Знаю, она уже не маленький ребенок, но она моя сестра. Мои мать и отец ушли изэтого мира, а кроме дяди Тэдди, она единственное, что у меня осталось отпрошлого. Я должна найти ее. И в то же время я ужасно боюсь этого. Может быть,у меня не хватит смелости взглянуть на нее в конце концов…
– Тебе может стать легче, – сказала Линда, затемнерешительно добавила: – Есть какие-нибудь новости от Джона?
Ванесса покачала головой.
– Я попросила его не звонить мне, и он не будет.
– Ты сама могла бы позвонить ему.
– Я еще не готова. – И, печально пожав плечами,добавила: – Может быть, никогда не буду готова.
– Сомневаюсь. Думаю, он просто не тот, кто тебе нужен.Однако Ванесса вновь покачала головой:
– Неправда. Он как раз тот человек, с которым мнехотелось бы провести оставшуюся жизнь. У нас с ним так много общего. Я никогда…Я никогда не могла разговаривать ни с кем, как разговаривала с ним.
– Точно так же и у меня с Тэдди. Это очень важно. Можетбыть, после твоего возвращения из Европы…
Ванесса вновь пожала плечами:
– Может быть…
Еще неделю она раздумывала, ехать или не ехать, затемзаказала билеты. Она уезжала первого октября. Вечером, накануне отъезда,позвонила Джону и рассказала, куда собирается. Он задал ей те же самые вопросы,что и Линда, и она ответила ему то же самое.
– Хочу побывать в Италии, Греции, но не знаю, что буду делатьтам. Решила совершить нечто вроде паломничества в память о матери. Может быть,тогда мне станет легче.
