Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
По этой причине я вместе с моей женой и от имени моих детей, которые еще слишком малы, чтобы высказываться самостоятельно, но которые безоговорочно согласились бы со мной, будь они достаточно взрослыми, выражаю непреклонную решимость не оставлять столицу рейха, даже если ей суждено пасть. Я предпочитаю уйти с фюрером и покончить с жизнью, которая для меня не представляет ценности, если я буду лишен возможности провести ее в служении делу фюрера плечом к плечу рядом с ним»[131].
Еще в апреле 1926 года Геббельс писал: «Может быть, наступит день, когда все рухнет, когда чернь возопит: «Распни его!» Тогда мы все станем твердо и неколебимо вокруг и возгласим: «Осанна!»
Настало время сдержать свою клятву – и Геббельс сдержал ее. И этот круг замкнулся.
7
Приблизительно через сутки, на рассвете 30 апреля – впрочем, затворники подземелья уже потеряли представление о том, какое время суток наверху, – Адольф Гитлер дал прощальный прием. Из обоих бункеров были приглашены два десятка человек. Гитлер и Ева Браун ходили среди гостей, бормотали что-то приветливое, пожимали им руки. Небольшая церемония длилась около часа, затем новобрачные удалились. Гитлер вызвал своего адъютанта Гюнше и снова объяснил ему: «Это мой последний приказ. Мое тело и тело моей жены ты обязан сжечь сразу же после нашей смерти, и ничто не должно помешать тебе выполнить приказ». Гюнше вышел, и супруги остались наедине. Все в убежище замерли, ожидая конца.
Время шло – странное, нереальное время. Так они и сидели в своих тесных комнатах – Геббельс, Магда и все остальные – и ждали, когда все закончится.
Трудно себе представить сверхъестественную атмосферу последних часов. Почти так же сложно догадаться, о чем думал Геббельс. Был ли он доволен достигнутым? Испытывал ли он удовлетворение оттого, что фюрер умрет именно так, как он, Геббельс, от него требовал? Был ли он спокоен или впал в отчаяние? Радовался он или печалился? Был ли он бесстрастным или волновался?
Он знал одно: он сделал все для того, чтобы Германия выиграла войну. Он больше, чем кто-либо другой, приложил сил, чтобы достичь победы. Он совершил минимально возможное число ошибок. Он поддерживал боевой дух народа, несмотря на все ужасные поражения. Если бы Гитлер прислушивался к нему, тотальная война началась бы намного раньше, и тогда – кто знает? – не исключено, что победа была бы за ними. Но сейчас не имело смысла рассуждать обо всех упущенных возможностях. Единственное, что еще имело значение, это сама смерть. Может быть, когда-нибудь в будущем весь мир осознает величие этой войны и стойкость Германии.
Он ждал… Не лучше ли было покинуть Берлин, как это сделали Гиммлер и Геринг, Йодль и Кейтель? Нет, бегство всего лишь отдалило бы неизбежное решение на несколько часов, в лучшем случае на несколько дней. «Я хотел бы, чтобы мне снова было тридцать лет…» Неужели он сделал бы все иначе? Неужели он не присоединился бы к нацистам? Неужели не стал бы последователем Гитлера?
Час проходил за часом – жуткие часы… Что сейчас делает фюрер? Опять что-то бормочет о чести Германии и о ее будущем? По-прежнему призывает кару небесную на головы евреев? А может, он в последние минуты задумался над допущенными ошибками? Не спрашивает ли Гитлер себя, какой путь он избрал бы, будь ему снова тридцать лет?
Геббельс ждал. Ждали и все те, кто находился в бункере. Проходили томительные часы. Гитлер умирал тяжело – намного тяжелее, чем настоящие герои.
С тех пор, как он удалился к себе, прошло десять часов. И вдруг он появился снова. Было уже два часа дня.
Он попросил, чтобы ему в комнату подали обед. Поев, он вышел в сопровождении жены. Он прошел по бункеру, не говоря ни слова, пожал каждому руку, напряженно вглядываясь в лица людей, и опять за ним затворилась дверь. Затем раздался выстрел. Борман и Гюнше бросились в гостиную Евы Браун. Она приняла яд и покоилась мертвая на постели. Адольф Гитлер лежал на полу. Его голова превратилась в кровавое месиво. Он выстрелил себе в рот.
8
Кремация была назначена на три часа дня[132]. Тела подняли наверх и положили на песок на заднем дворе, в пяти метрах от входа в убежище. Присутствовали Геббельс, Борман, Гюнше и Кемпка, шофер Гитлера. Трупы облили бензином и хотели было поджечь, но снаряды русских падали так близко, что находиться наверху было опасно. Все отошли поближе к входу в убежище. Оттуда Борман бросил на тела горящую ветошь, пропитанную бензином, но промахнулся и попал в цель только со второго раза. Трупы вспыхнули. Присутствовавшие при кремации вскинули руки в гитлеровском приветствии.
Геббельс не двигался. Вокруг рвались русские снаряды, в двух шагах лежало объятое пламенем тело Гитлера, горел Берлин. Город превратился в груды бесконечных руин, в океан безнадежности и горя, он стал трагически не похожим на тот Берлин, каким он был почти двадцать лет тому назад. В нем не было света и красок, а музыку заменили грохот снарядов и рушащихся зданий и редкие выстрелы зенитных орудий.
Тела горели медленно, и стало ясно, что ждать придется довольно долго, пока они не станут окончательно неузнаваемыми. Наблюдавшие за сценой люди потеряли терпение и спустились в бомбоубежище. Вспоминал ли Геббельс о тех временах, когда он впервые приехал в Берлин? Тогда сторонники нацистской партии располагались в маленьком подвале и иронично называли свою штаб-квартиру «курильней опиума». Теперь и этот круг замкнулся. Партия снова оказалась там, откуда начинала свой путь. Она опять располагалась под землей, куда никогда не проникало солнце, и в ее распоряжении были жалкие квадратные метры пространства.
Во время последнего совещания, которое проходило ранним утром 1 мая в присутствии Бормана, Геббельса, генерала Кребса и остальных, было решено сделать попытку убежать из рейхсканцелярии. Борману предстояло добраться до Деница.
Генерал Кребс предложил Геббельсу с семьей бронированный автомобиль, но тот только покачал головой. «Нет, благодарю вас, – сказал он. – Жизнь меня больше не привлекает».
Вскоре он вызвал Гюнше и приказал поджечь бомбоубежище Гитлера, как только закончится исход его обитателей. Гюнше возражал и напомнил четкие инструкции Гитлера оставить бункер нетронутым, чтобы доказать русским, что фюрер держался до конца.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
