Каждое ее слово пронзало его тщеславную душу, как удар ножа. Пия чувствовала это, глядя Рудольфу в лицо. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что она права.
– Врач, который не сопереживает своим пациентам, должен работать столяром, – добавила она непримиримо. – И если он потерпит крах, это не будет столь печально.
– У меня не было краха! – фыркнул Рудольф. У него на виске пульсировала вена, а на лбу выступили капельки пота.
– Ошибаетесь, был, – сказала Пия сочувствующим тоном, который привел профессора в бешенство. – Во всех отношениях – как в профессии, так и в личной жизни. Вы будете уже дряхлым, рассерженным стариком, когда выйдете из тюрьмы.
Лицо Дитера Рудольфа бесконтрольно дергалось, и он ладонями потирал бедра.
– Кто столкнул Хелен Штадлер под поезд? – спросила неожиданно Пия. – Вы хотели этим скрыть свой провал?
Профессор посмотрел на нее полным ненависти взглядом.
– Я хотел бы, чтобы это было так! – прошипел он хриплым голосом. – Я бы с радостью прикончил эту маленькую шлюху, которая разрушила дело всей моей жизни, но, к сожалению, это был не я!
Слюна брызнула с его губ, костяшки пальцев побелели.
– Кто же тогда? – спросила Пия невозмутимо. – Признайтесь нам в этом. Сотрудничество со следствием смягчит наказание.
– А не пошли бы вы куда подальше! – взорвался профессор. – Я немедленно звоню адвокату.
Пия и Боденштайн встали.
– Поищите лучше специалиста по уголовному праву, – посоветовал ему Боденштайн. – Придется отвечать перед судом по обвинению в нескольких убийствах.
– Вы ничего не сможете доказать! – закричал Рудольф вне себя от ярости. – Ничего!
– Заблуждаетесь. – Боденштайн холодно улыбнулся. – Вас видели ночью в субботу, когда вы выходили из дома Фрица Герке, после того как усыпили его хлороформом, а потом убили, введя большую дозу инсулина.
– Что вы несете? – воскликнул профессор. – Фриц был моим другом!
– Дружба может разбиться, если один из друзей лжет другому, – возразил Боденштайн. – Мы нашли у вас дома одежду, которая изрядно пропахла дымом. В вашем автомобиле лежали папки господина Герке и стеклянная бутыль с хлороформом. А у вас в сейфе мы обнаружили мобильный телефон, по которому вы в последние дни много разговаривали. Ваша дочь нам очень помогла.
Рудольф смертельно побледнел.
– Это она подусунула мне улики, потому что она меня ненавидит, – произнес он. – Мне нужен адвокат. Срочно.
* * *
– Что за отвратительный тип! – содрогнулась Пия, когда они вышли из помещения для допросов. – До Бурмейстера ему нет абсолютно никакого дела!
– Безумец с манией величия, который потерял всякую связь с реальностью, – согласился Боденштайн. – Себялюбец, ослепший от тщеславия.
– Если бы он нас не ввел в заблуждение, мы бы значительно раньше вышли на Штадлера. Это меня так разозлило, что я стала его провоцировать.
Они шли по коридору в переговорную комнату.
– Кого боятся Ригельхофф и Фуртвэнглер? Ведь все это было десять лет назад! – Пия остановилась перед дверью пожарной охраны.
– Что касается Фуртвэнглера или директора Франкфуртской клиники, то я их понимаю, – ответил Боденштайн. – Такой скандал и через десять лет скажется на репутации клиники, особенно если выяснится, что его пытались скрыть.
– Тогда в отношении адвоката ситуация такая же, – кивнула Пия. – Он активно участвовал в заметании следов и тоже должен опасаться, что потеряет лицензию или даже попадет под суд. Возможно, и здесь участвовали деньги за подкуп и молчание.
Боденштайн открыл стеклянную дверь, и они вошли в комнату для переговоров. Несколько коллег очнулись от летаргии, другие клевали носом и не отреагировали на их появление. На столах стояли грязные тарелки, пустые стаканы и бутылки, а между ними лежали пустые коробки из-под пиццы. Было душно и тихо, как в церкви. Боденштайн посмотрел на своих утомленных сотрудников и с надеждой подумал, что скоро все кончится и они наконец смогут отдохнуть,
За одним из столов сидели ответственный прокурор, Николя Энгель, Ким и Остерманн и тихо разговаривали.
Боденштайн и Пия подсели к ним и изложили разговор с Томсеном и Рудольфом.
– Штадлер убьет Хартига, как только они закончат с Бурмейстером, – сказал под конец Боденштайн. – И тогда весь этот скандал, возможно, останется нераскрытым, потому что другие будут молчать, чтобы не создавать себе проблем.
– Но зачем это Штадлеру? – спросила скептически Николя Энгель. – Судя по всему, Хартиг ведь соучастник.
– Штадлер считает себя не убийцей, а борцом за правое дело, – ответил Боденштайн. – Он использовал информацию, добытую Хелен, чтобы мстить тем, кто принес горе ей и ему. Он последовательно осуществлял этот план и не оставлял следов. Но потом что-то изменилось.
– Что? – спросил прокурор Розенталь, высокий лысый мужчина лет сорока пяти, который прослыл строгим судьей.
– Он расправился с самим Бурмейстером, – объяснил Боденштайн. – Не с его дочерью, не с подругой или бывшей женой. Почему? Почему он вдруг изменил тактику, которая до сего времени прекрасно работала?
– Может быть, он что-то выяснил, – предположил прокурор.
– Я тоже так думаю, – кивнул Боденштайн. – Но что? И от кого?
– От Хартига? – размышляла Пия.
– Нет, я подозреваю, что это была Вивьен Штерн, подруга Хелен, – сказал Боденштайн. – Человек извне, который открыл ему какую-то новую перспективу и, возможно, даже натолкнул его на мысль втянуть Хартига в свои планы.
– Джем и Катрин все еще у нее, – сообщил Кай. – Она отказывается приехать сюда.
– Когда мы говорили со Штадлером о дневнике его дочери? – спросил Боденштайн.
– Вчера вечером, – ответила Пия.
– Если Вивьен Штерн рассказала Штадлеру, что Хартиг всеми средствами намеревался препятствовать отъезду Хелен в Америку, то Штадлер должен был предположить, что Хартиг ухаживает за Хелен из чистого расчета, – изложил Боденштайн свою теорию. – Хартиг в собственных интересах втянул Штадлеров в историю с этим бесперспективным иском к Франкфуртской клинике, но, когда Хелен с помощью Томсена начала ворошить старое дело, ему пришлось ее от этого удержать, так как иначе выяснилось бы, какую роль в смерти Кирстен Штадлер сыграл он сам. Поэтому он подсадил ее на наркотики. Я уверен, что рано или поздно он запихнул бы ее в психушку, из которой она никогда бы не вышла. Кто-то – если не сам он – решил за него эту проблему, столкнув Хелен под поезд. Но Хартиг не имел представления о том, что семья Хелен и Томсен знали, что она его боится.
– Девушка попала в руки двух психопатов, которые потерпели в жизни крах во всех сферах, – добавила Пия. – Единственный, кто мог бы ее спасти, был Марк Томсен.
