– Я знаю.
– Похоже, мою книгу так и не найдут. Печально думать, что она валяется где-то в куче мусора, но так оно, пожалуй, и вправду безопаснее. Видите ли, это было мое признание веры, признание, что я грешна, как и все, но что через молитвы и Библию я нашла путь к Христу. – Ее Величество вздохнула. – Хотя даже моя вера не защитила меня от ужасного страха в эти последние месяцы. – Она закусила губу в нерешительности и, помолчав, добавила: – Возможно, вы сочли меня вероломной, когда я повторила сказанные королем слова. Но нам нужно знать, что означает этот визит из-за границы.
Я рискнул улыбнуться:
– Быть может, фортуна повернется к вам лицом, Ваше Величество, если переговоры пройдут неудачно.
– Возможно. – Екатерина снова замолчала, а потом с внезапной страстью сказала: – Король – вы не знаете, как он страдает! Его постоянно преследует боль, он чуть не падает в обморок от нее, но всегда, всегда сохраняет королевское достоинство.
– Как и вы, Ваше Величество, – посмел сказать я.
– Да. Несмотря на свой страх. – Она судорожно сглотнула.
Я вспомнил слова лорда Парра о том, как король относится к вероломству. Несмотря на все почтение королевы к Генриху VIII, ее страх перед ним в последние месяцы, должно быть, явился невообразимой тяжестью. У меня сжалось сердце при мысли о том, как она ценит меня, раз таким образом облегчает душу, и я сказал:
– Могу лишь представить, как, должно быть, тяжело вам пришлось, Ваше Величество.
Екатерина нахмурилась:
– И всегда, всегда, находятся люди, готовые нашептать ядовитые слова на ухо королю…
К нам подошла Мэри Оделл, наверное обеспокоенная тем, что королева слишком много говорит.
– Ваше Величество, вы просили меня напомнить вам передать это королю, когда его увидите. Их нашли рядом с креслом в его личных покоях. – Она достала из складок платья очки в деревянной оправе и протянула их королеве.
– Ах да, – сказала та, – спасибо, Мэри. – Затем она повернулась ко мне: – Теперь королю нужны очки, чтобы читать. Он вечно их теряет. – Екатерина спрятала очки и, снова двинувшись по галерее, сказала более веселым тоном: – На следующей неделе двор переезжает из Уайтхолла. Французского адмирала будут принимать сначала в Гринвиче, а потом в Хэмптон-Корте, поэтому все нужно перевезти. – Королева взмахнула рукой. – Все это упакуют, перевезут на барже и поместят в другом месте. Тайный совет соберется в другом помещении. И будут присутствовать Лайл и Хартфорд, – добавила она с ноткой удовлетворения.
– В прошлый раз, когда я приходил во дворец, я видел здесь лорда Хартфорда с его братом, сэром Томасом Сеймуром, – осмелился сказать я.
– Да. Томас тоже вернулся. – Екатерина посмотрела мне в глаза: – Я знаю, вы не любите его.
– Боюсь его импульсивности, Ваше Величество.
Моя собеседница пренебрежительно махнула рукой:
– Он не импульсивен, он просто мужчина сильных чувств.
Я ничего не ответил. Ненадолго возникло неловкое молчание, а потом королева сменила тему:
– Вы разбираетесь в искусстве портрета, Мэтью. Каково ваше мнение о портрете моей падчерицы?
– Он превосходен. Показывает грядущую суть ее характера.
Екатерина кивнула:
– Да. Принц Эдуард тоже рано развившийся ребенок. Некоторые в моей семье надеются, что, когда он взойдет на трон, меня назначат регентом, как это было, когда два года назад король отправился во Францию. Если это случится, клянусь, я постараюсь творить добро!
– Не сомневаюсь, – отозвался я.
Хотя на самом деле знал, что Сеймуры и традиционалисты будут препятствовать ей.
Ее Величество остановилась.
– Скоро прибудет французский адмирал, а потом, как вы слышали, мы с королем отправимся в поездку. – Она бросила на меня серьезный взгляд. – У нас с вами не будет возможности поговорить.
Я тихо ответил:
– Молодой придворный у дверей сказал, что в вашем Научном совете появилась вакансия. Вы хотите, чтобы я отказался от своей должности?
– Эта вакантная должность не ваша, а мастера Сесила. Он попросил об уходе. Пережитое в порту оказалось чересчур для него – не то чтобы он трус, но боится, что если с ним что-то случится, его жена и дети останутся одни. А лорд Хартфорд предложил ему стать одним из его советников. Я согласилась. Сесил – очень верный человек, и он ничего не скажет про «Стенание». А что касается вас, Мэтью, то я думаю, что для всех будет лучше, если вы тоже уйдете.
– Да. И в конце концов, я был принят на эту должность, только чтобы разыскать пропавший перстень. – Я улыбнулся. – К сожалению, вашу книгу, похоже, уже не найти. Может быть, с моей стороны будет политично теперь уйти.
– Мой дядя тоже так думает, и я с ним согласна. – Екатерина устало улыбнулась. – Хотя мне бы хотелось получать ваши советы.
– Если вам понадобится позвать меня снова…
– Спасибо. – Ее Величество посмотрела на меня в нерешительности, а потом сказала, быстро решившись: – Еще одна вещь, Мэтью. Меня по-прежнему печалит недостаток в вас веры. Он будет есть вас изнутри, пока не останется одна оболочка.
Я печально задумался – неужели целью нашего разговора она ставила еще одну попытку обратить меня к вере? – и искренне ответил:
– Я желал Бога, но не могу найти Его сегодня ни в одной из христианских партий.
– Я молюсь, чтобы это изменилось. Прошу вас, подумайте над моими словами.
Она посмотрела мне в глаза. Серьезная, сильная Екатерина Парр.
– Я всегда думаю, Ваше Величество.
Краткая грустная улыбка – и, кивнув мне, королева повернулась к Мэри Оделл:
– Нам пора вернуться и немного посидеть с фрейлинами. А то подумают, что мы ими пренебрегаем.
Мы прошли по галерее обратно. Подойдя к двери, королева остановилась у столика, на котором стояли и тихо тикали великолепные позолоченные часы в фут высотой.
– Время, – тихо проговорила она. – Еще одно напоминание, что мы лишь песчинки в песках вечности.
Оделл прошла вперед и постучала в дверь. Стражник с другой стороны открыл ее, и мы вышли в сильно охраняемый вестибюль с дверями, ведущими в комнаты королевы и короля, а также на Королевскую пристань. В тот же момент другой стражник открыл дверь в покои Генриха VIII, и оттуда вышли два человека. Одним из них был рыжебородый лорд-канцлер Ризли, а другим – государственный секретарь Уильям Пэджет с толстой кожаной папкой под мышкой. Наверное, они только что встречались с Его Величеством.
Увидев королеву, они низко поклонились. Я тоже поклонился им, а выпрямившись, увидел, что они оба уставились на меня, этого горбуна-законника со значком королевы, который прогуливался с ней в ее галерее. Ризли смотрел особенно ошарашенно, и его взгляд слегка утратил свою пристальность, лишь когда вслед за нами вышла Мэри Оделл: ее присутствие свидетельствовало, что Екатерина не гуляла наедине с мужчиной, который не был ее родственником.
