– Он действительно красив?
– Как ангел, – вздохнула Кэтрин. – Не сказать правда, что он поступал, как ангел. У него был острый ум и он пользовался им без всякого милосердия, но это только усиливало его чары. Он умер от простуды, выкупавшись в реке Сене, когда возвращался из Парижа.
– Так вы и в Париже были? – вытаращила глаза Эдит. Кэтрин кивнула.
– Мы отправились с Генрихом и его отцом ко двору короля Людовика. – Она состроила недовольную гримаску. – Вот уж где мне не хотелось бы жить.
– Почему?
Кэтрин поджала губы и задумалась.
– Сначала там просто дух захватывает, так красиво и богато, – сказала она, подбирая слова. – У короля Людовика есть книга, переплет которой весь усыпан драгоценными камнями, огромными, как индюшачьи яйца, а его туника вся расшита жемчугом. Но спустя какое-то время там начинаешь задыхаться. Нам пришлось стоять на протяжении всей церемонии, а то, что прикрывали шелка и драгоценности, оказалось вовсе не таким хорошим. Вот Генрих ничего не изображает, не пускает пыль в глаза. Он вполне способен противостоять всему миру в старой охотничьей тунике; ему не нужны королевские одеяния, чтобы выглядеть, как король.
– А ты видела Элеонору Аквитанскую? – быстро спросила Эдит.
– Да, я ее видела, – улыбнулась Кэтрин.
– Не дразнись, как она выглядит?
Элеонора Аквитанская до недавнего времени была королевой Франции. Король Людовик развелся с ней, потому что она дала ему двух дочерей вместо желанного сына. Он был серьезным человеком без всякой искры юмора, который мог бы смягчить его характер. Богатая наследница, Элеонора оказалась полной его противоположностью. За ней повсюду, как запах экзотических духов, тянулся след волшебства, скандала и тайны. Принц Генрих воспользовался представившейся возможностью и женился на только что получившей развод Элеоноре, закрепив за собой таким образом юго-восток Франции. Ему было девятнадцать, ей тридцать. Про эту пару слышали буквально все. Возникло множество слухов и баллад, и вести просочились до каждого уголка королевства.
– Ну, – Кэтрин задумалась, поджав губы – У нее черные волосы и зеленовато-карие раскосые глаза. Она высокая, стройная, а голос такой, словно ей пришлось целую неделю дышать дымом.
– Звучит не особенно обещающе, – фыркнула Эдит. – Я слышала, что она – самая красивая женщина во всем христианском мире.
– Нет, если судить о красоте только по шелковистым золотым волосам, голубым глазам и розовым губкам, – грубовато откликнулась Кэтрин – Но в ней есть нечто более долговечное, чем красота – порода, манера держаться, которая останется при ней, когда она будет старой-престарой, а все обычные «красотки» давно растеряют свое очарование. Нужно увидеть ее, чтобы понять это. Все мужчины сходят по ней с ума, а женщины пытаются копировать жесты и фасоны платьев.
– Так Оливер тоже сражен? – озорно поинтересовалась Эдит.
– Он не стал подходить поближе, чтобы выяснить это, – рассмеялась Кэтрин. – Он наблюдал за ней издали, как следил бы за львом. И, по-моему, он прав. Она умеет рычать не хуже, чем мурлыкать.
Эдит слегка помешала клецки в бульоне.
– Выходит, как и ты, – заметила она.
– О нет, мне далеко до ее очарования, – возразила Кэтрин. – И нет никакого желания обернуть любого мужчину вокруг своего мизинчика.
– Даже Оливера? – скептически покосилась на нее Эдит.
– Я надеюсь, что любые свои поступки Оливер совершает по собственному желанию, – нахмурилась Кэтрин. – Пытаться манипулировать им было бы бесчестно.
– Так, по-твоему, Элеонора бесчестна?
– Нет. Но то, что пристало ей, не пристало мне.
Они снова замолчали. Эдит продолжала помешивать бульон, чтобы клецки не прилипали ко дну котла.
– Все эти бесконечные путешествия то туда, то сюда, – заговорила она немного погодя – Тебе не хочется остановиться и осесть где-нибудь?
– Всем сердцем хочется, – страстно сказала Кэтрин – Я, правда, могла бы жить в Бристоле или Руане, но как часто я тогда буду видеть Оливера? Его сыновья вырастут, почти не зная отца. Мне известно, что так живет большинство женщин, но это не для меня.
– Да, я вполне понимаю, – проговорила Эдит. – Мы-то с Годардом живем бок об бок и вместе ведем свои дела. Я, конечно, управлялась с таверной в одиночку целых пять лет после смерти моего первого мужа, но теперь и представить себе не могу, как обойтись без Годарда.
Кэтрин поджала губы.
– Если Генрих возьмет верх, тогда Оливер, наверное, получит обратно свои земли, но ни на что нельзя рассчитывать. Пока мы существуем одним днем.
– Думаешь, Генрих на этот раз возьмет верх, с третьей попытки?
– Думаю, что никому не победить, разве что договорятся, – задумчиво сказала Кэтрин – Бароны Стефана поддерживают его ради дружбы и из-за присяги, но вряд ли они встанут на сторону Евстахия. Им хочется, чтобы следующим королем был Генрих, так что, может быть, они предпочтут держаться подальше от очередной войны за права. Будут небольшие стычки и перестрелки, борьба за позиции, но в конце концов бароны решат, и решат они в пользу Генриха.
– Тогда остается молиться, чтобы это произошло поскорее, – заметила Эдит.
– Аминь, – перекрестилась Кэтрин.
Мирная передышка кончилась: ее прервали возбужденные голоса. Дверь с треском распахнулась, и в комнату влетели два маленьких мальчика, крутясь, как дервиши. По пятам за ними неслась Розамунда. Годард и Оливер, погруженные в разговор, вошли значительно спокойнее.
– Мама, мы видели жеребенка! – громко объявил Генрих и вцепился в Кэтрин, заставив ее опустить колени и взять его на руки. Он не только носил имя своего королевского крестного, но, похоже, перенял изрядную долю кипящей энергии принца. Его волосы были слегка рыжеватыми, а глаза зеленые с ореховым оттенком, как у Кэтрин.
– Неужели, солнышко?
Генрих энергично закивал и тут же принялся описывать, хотя ограниченный запас слов затруднял это непростое занятие. Темноволосый сероглазый Саймон пытался помочь. Мальчишеские голоса становились все громче. Розамунда поморщилась и зажала пальцами ушки.
– Тихо! – взревел Оливер, перекрыв своим мощным баритоном все остальные голоса.
Повисла тишина, но отнюдь не мертвая. Мальчишки не заплакали, не испугались, а просто уставились на отца круглыми укоризненными глазами.
– Вот так лучше, – сказал Оливер, сурово посмотрев на них и сопроводив свои слова сухим кивком, хотя дрогнувшие уголки губ едва не испортили все впечатление. – Что подумают хозяева о ваших манерах?
Эдит улыбнулась. В уголках ее глаз собрались веселые морщинки.
– А, мы привыкли к такому, – откликнулась она. – Хотя обычно нашим посетителям нужно выпить кружечку другую эля, чтобы начать так орать. Не надо так уж нападать на котят. Их приятно слушать.
