добавил: "Ваша светлость поймет, что наши потери были очень велики... под таким сильным огнем, какого я никогда не был свидетелем... Позже он рассказал о храбрости и мастерстве, проявленных его противниками-маратхами. Их батальоны необычайно хорошо укомплектованы, - писал он, - у них самая многочисленная артиллерия, настолько хорошо обслуживаемая, насколько это вообще возможно".
Все сепаи противника вели себя очень хорошо, артиллеристы стояли у своих орудий, пока не были убиты штыком... Я никогда в жизни не был в таком тяжелом положении и молю Бога, чтобы никогда больше не оказаться в такой ситуации. Их армия устроена лучше, чем наша; на нее не жалеют средств, и у них в три раза больше людей, чем у нас, на одно орудие. Эти парни сражались как дьяволы, или, скорее, герои, и если бы мы не настроились на атаку в том стиле, в каком должны были бы действовать против самой грозной армии, которую мы могли бы противопоставить, я искренне верю, что, судя по позиции, которую они заняли, мы могли бы потерпеть поражение".
Какой бы ужасной она ни была, битва при Дели стала последней, когда британские войска столкнулись с французскими офицерами в Южной Азии, положив конец более чем вековому соперничеству, которое привело к стольким кровопролитиям, в основном неевропейцев, на всем субконтиненте. Он также положил конец несчастливому столетию Индостана, за который воевали и грабили соперничающие армии. Как выразился вскоре после этого Хайр уд-Дин, "страна теперь процветает и живет в мире. Олень ложится с леопардом, рыба с акулой, голубь с ястребом, а воробей с орлом". Хайр уд-Дин, конечно, писал, чтобы польстить своим британским покровителям, но в его словах была доля правды: по сравнению с ужасами прошлого века - "Великой анархией" - следующие пятьдесят лет будут вспоминаться как "Золотое спокойствие".
Самое главное, битва при Дели решила дальнейшую судьбу Индии. Маратхи были последней коренной индийской державой, которая в военном отношении была способна победить Компанию и изгнать ее из Южной Азии. До капитуляции Сциндиа и Холкару предстояли еще сражения, но после Ассайи и Дели исход войны был совершенно ясен. Последняя держава, которая могла сместить Компанию, была смирена и вскоре должна была быть завоевана.
Бенгалия, Мадрас и Бомбей были объединены в единое целое с Деканом и большей частью Индостана, что позволило создать империю, контролировавшую более полумиллиона квадратных миль территории, которая пятьдесят лет спустя превратилась в Британский радж. Вскоре Компания заключила договоры со всеми раджпутскими государствами, которые были вотчинами Сциндии: Джодхпуром, Джайпуром, Мачери, Бунди и джатским раджой Бхаратпура. Все основные режимы полуостровной Индии теперь были либо присоединены, либо стали союзниками Компании в процессе завоевания, сотрудничества и кооптации. Как сказал Артур Уэлсли своему восхищенному брату: "Ваша политика и наша власть свели все державы в Индии к состоянию простых шаблончиков".
Около 600 хорошо обученных гражданских служащих Компании, охраняемых 155 000 индийских сепаев, должны были управлять большей частью полуостровной Индии. Армия Компании теперь однозначно являлась доминирующей военной силой, а генерал-губернатор, управлявший ею, - настоящим императором. Лорд Уэлсли не только приобрел гораздо больше подданных, чем Британия потеряла десятилетием ранее в Северной Америке - около 50 миллионов, - он также создал кадры молодых людей, преданных его имперскому проекту, которые будут продолжать его и после его ухода. Амбициозные протеже Уэлсли работали над созданием и распространением англизированного колониального государства, которое обеспечило бы новую империю эффективно регулируемой, но все более отдаленной и чуждой административной инфраструктурой. Как писал один из них, молодой дипломат Компании Чарльз Меткалф, "Вы - государи, и как таковые должны действовать".
В Лондоне на удивление мало знали о том, что было достигнуто. Страна все еще была одержима борьбой с Наполеоном, и, несмотря на огромные территории, завоеванные лордом Уэлсли, мало кто интересовался тем, что происходило в Индии, за пределами тех организаций и людей, которые имели к этому непосредственное отношение. Даже главный начальник Уэлсли, министр иностранных дел лорд Гренвилл, заявил, что "совершенно не знаком со всеми аспектами этого вопроса", когда агрессивная экспансионистская индийская политика лорда Уэлсли вкратце обсуждалась в полупустой Палате лордов.
Но внутри Индии все знали, что только что произошла крупная революция. Многие мусульмане, возглавляемые пуританским имамом из Дели Шахом Абдул Азизом, считали, что Индия впервые с XII века вышла из-под их контроля: "Отсюда и до Калькутты христиане полностью контролируют ситуацию, - писал Шах Абдул Азиз в фетве о джихаде 1803 года. Индия больше не является Дар-уль-Исламом". Представители компании осознавали это с такой же ясностью: "Теперь мы полные хозяева Индии, - писал Томас Манро, - и ничто не может поколебать нашу власть, если мы примем надлежащие меры для ее подтверждения".
Теперь были заложены основы британского превосходства. За исключением нескольких месяцев во время Великого восстания 1857 года, к лучшему или худшему, Индия будет оставаться в руках британцев еще 144 года, окончательно обретя свободу только в августе 1947 года.
Шах Алам и королевская семья с тревогой наблюдали за ходом сражения с крыши Красного форта. Ближе к полудню им открылся вид на то, как уланы Компании преследуют бегущих маратхских сепаев прямо напротив их мраморных павильонов и "режут их на берегу реки, протекающей прямо под фортом Дели". Император немедленно послал поздравить главнокомандующего с нашей победой и заявил, что "он ждал, чтобы принять генерала как своего спасителя в свои объятия".
На следующий день, 15 сентября, по сообщению "Шах-Алам Нама",
Генерал Лейк разбил свои палатки на дальнем берегу Ямуны и послал Сайида Реза-хана, который долгое время был представителем Компании при императорском дворе, смиренно просить аудиенции у Небесного порога. Он также просил предоставить лодки для переправы через реку. Вселенский монарх отдал приказ своему речному коменданту незамедлительно прислать лодки. Генерал переправился через Ямуну и остановился в окрестностях старого форта Пурана-Кила. На следующий день Сайид Реза Хан вручил Его Величеству письмо генерал-губернатора, в котором выражались добрые пожелания и верная дружба. Его Величество почтил посланника подарками в виде халатов.
16 сентября наследный принц Акбар-шах должен был явиться в лагерь лорда Лейка в Пурана-Киле в полдень, но с обычным для Великих Моголов чувством хронометража он появился только в 15:00, когда сепаи были на параде уже целых три часа. Майор Уильям Торн был среди тех, кто стоял во всеоружии, потея в своем фустиевом красном мундире под нестерпимой муссонной жарой. "К тому времени, когда прошли обычные церемонии, - писал он, - его высочество сел на своего слона, а кавалькада сформировалась,
