кроме витаминных коктейлей со странным, сладковатым привкусом, неужели отказались бы от гамбургера? Обожаю ябургеры. Съедаю по одному ежедневно.
Я беру трость и направляюсь к выходу. Я уже не молод, и сильная гравитация Эрид лишь ускоряет дегенеративные изменения в моих костях. Кажется, мне сейчас пятьдесят три года, но я не уверен. Я долго подвергался эффекту замедления времени. Зато могу сказать точно: на Земле со дня моего рождения прошел семьдесят один год.
Выйдя из дома, пересекаю сад. Растений тут нет — я единственное существо на Эрид, способное выживать в земной атмосфере. Мой сад образуют прекрасные камни, которые дарят мне эстетическое удовольствие. Я полюбил возиться в каменном саду, стараясь украсить его как можно лучше. Эридианцы «видят» лишь груду булыжников — я же воспринимаю все цвета горных пород.
На крыше моего купола установлены прожектора, которые изменяют яркость, имитируя смену дня и ночи. Я заявил, что это крайне важно для моего настроения, и мне поверили на слово. И хоть эридианцы освоили межзвездные полеты, но не знали, как делать лампочки — пришлось объяснять.
Я иду по гравийной дорожке к одной из «переговорных комнат», устроенных в стене купола. Эридианцы ценят общение лицом-к-туловищу, примерно, как мы любим говорить лицом к лицу, и переговорные комнаты — отличный компромисс. Моя сторона — под куполом, а за стенкой из сантиметрового ксенонита — помещение с естественной эридианской атмосферой.
Прихрамывая, захожу в переговорную. Это одна из самых маленьких комнат, пригодная лишь для разговора один на один, но она стала для нас излюбленным местом встреч.
Рокки ждет на эридианской стороне.
— Наконец-то! Я жду целых ℓλ минут! Ты чего так долго?!
Конечно, теперь я владею эридианским в совершенстве. А Рокки отлично выучил английский.
— Я уже старенький. Имей совесть! Мне нужно время, чтобы привести себя в порядок утром.
— Ах, да! Тебе еще и есть пришлось, верно? — В голосе Рокки проскальзывает чуть заметная брезгливость.
— Ты же говорил, что в приличном обществе таких тем не касаются.
— Вот в приличном обществе и не касайся, друг мой!
— Выкладывай, что там у тебя? — смеюсь я.
Рокки аж извивается от нетерпения. Давно не видел его таким.
— На Астрономическом совете обсуждали важную новость!
— Насчет Солнца? — У меня перехватывает дыхание. — Это касается Солнца?!
— Да!!! — пищит Рокки. — Твоя звезда полностью восстановила светимость!
У меня сердце екает в груди.
— Ты уверен? На Iℓℓ процентов?
— Да. Данные проанализировал совет из λV астрономов. Все сходится.
Я не в силах пошевелиться. Я едва дышу. Меня трясет, как в ознобе. Все кончено. Мы победили. Такие дела.
Солнце, наше Солнце, вновь обрело былую яркость, как до астрофагов! Объяснение случившемуся только одно: астрофаги исчезли. Или их популяция сократилась до незначительных размеров.
Мы победили. Мы сделали это!
— Эй! У тебя лицо протекает! — замечает Рокки, качнув туловищем. — Черт, давненько ты так не делал! Напомни, что это означает? Ты сейчас радуешься или расстроен? Ведь это может означать и то, и другое, верно?
— Понятное дело, я радуюсь! — всхлипываю я.
— Я так и подумал. Просто уточняю. — Рокки прислоняет к стене свернутую в кулак клешню. — Сейчас подходящий момент, чтобы сказать: «Дай кулак»?
Я прижимаю свой кулак напротив его.
— Сейчас чертовски подходящий момент, чтобы сказать: «Дай кулак»!
— Думаю, ваши ученые сразу же взялись за дело, — говорит Рокки. — Если принять в расчет время, за которое жуки добирались до Земли, и сколько идет свет от Земли до Эрид… Пожалуй, на «лечение» Солнца ушло меньше одного вашего года.
Я молча киваю, все еще осознавая новость.
— Ты, наверное, захочешь вернуться домой? Или останешься? — спрашивает Рокки.
Старейшины, принимающие самые важные решения, давным-давно предложили мне заправить «Аве Марию». Она по-прежнему вращается вокруг Эрид по хорошей устойчивой орбите, оставаясь там все эти годы — с тех пор, как мы с Рокки прилетели.
Эридианцы могли бы снабдить меня едой и прочими запасами, проверили бы всю бортовую электронику и отправили бы домой. Но я все тянул с отъездом. Это долгое путешествие в полном одиночестве, и минуту назад я даже не знал, обитаема ли Земля. И хоть я родом не с Эрид, но у меня здесь хотя бы есть друзья.
— Не знаю… Я уже немолод, а лететь долго.
— Я, конечно, надеюсь, что ты останешься. Но это всего лишь мое мнение.
— Рокки, твоя новость о Солнце… Она… она придала моей жизни смысл! Понимаешь? Я до сих пор не могу… не могу… — Я опять начинаю всхлипывать.
— Понимаю. Именно поэтому сообщить ее вызвался я.
Я сверяюсь с наручными часами. (Да! Эридианцы сделали мне наручные часы. Они могут смастерить все, что я пожелаю. Стараюсь этим не злоупотреблять.)
— Мне пора. Я опаздываю. Но… Рокки…
— Знаю. — Он покачивает туловищем. Движение, которое, как оказалось, выражает у эридианцев улыбку. — Знаю. Мы еще обсудим это позже. Сейчас мне пора домой. Эдриану скоро спать, а я буду сторожить рядом.
Каждый из нас направляется на выход из переговорной, но Рокки неожиданно замирает.
— Эй, Грейс! А ты не думал, вдруг где-то в космосе есть еще жизнь?
— Конечно! Постоянно думаю. — Я опираюсь на трость.
Рокки возвращается.
— Меня не отпускает эта мысль. С теорией трудно спорить. Миллиарды лет назад предок астрофагов зародил жизнь на Земле и Эрид.
— Да. И я догадываюсь, куда ты клонишь.
— Правда?
— Ага. — Я переношу вес тела с одной ноги на другую. В суставах потихоньку начинает развиваться артрит. Сильная гравитация вредна для людей. — Существует менее пятидесяти звездных систем примерно на том же расстоянии от Тау Кита, что и наши. Причем в двух из них возникла жизнь. Следовательно, жизнь — по крайней мере, происходящая из системы Тау Кита, — может встречаться в нашей Галактике гораздо чаще, чем мы предполагаем.
— Тогда мы найдем и других? Разумных существ?
— Кто знает? — пожимаю плечами я. — Мы с тобой нашли друг друга. Это уже немало.
— Да, — соглашается он. — Это действительно немало. Ладно, старик, отправляйся на работу.
— До скорого, Рокки!
— До скорого!
Ковыляю из переговорной и бреду вдоль стены своего жилища. Эридианцы сделали купол целиком из прозрачного ксенонита, искренне стараясь мне угодить. Но разницы нет: снаружи всегда кромешная тьма. Конечно, я могу посветить туда фонариком и иной раз увижу идущего по своим делам эридианца. Увы, за стеной не открываются живописные виды на горы или тому подобное — лишь непроглядный мрак.
Улыбка сходит с моего лица. Интересно, сильно ли пострадала Земля? Объединилось ли человечество, чтобы выжить? Или миллионы погибли от войн и голода? Однако они сумели встретить жуков, прочли мои материалы и воплотили предложенное решение. А для этого
