– Вы видели фиолетовый кофейник? – спросил строгий высокий мужской голос. – Он разговаривал с вами?
Я попытался пошевелиться и понял, что снова пристегнут к койке, даже головой не пошевелить – зажата в каких-то тисках.
– Он был похож на вас, но я вас не вижу… – прошептал я пересохшими губами.
– Он говорил вам, что вы напоминаете биологическую клетку, сапог с подсолнухом или что-то еще?
Я снова смотрел в полутемный потолок, и меня начинало охватывать настоящее отчаяние.
– Нет, – зачем-то ответил я.
– Запиши, Андерс: фантом не перешел на второй энергетический уровень, – произнес голос буднично. – Сухость во рту, головокружение, тошнота у вас были?
– Да нет, только мистер Ноль заходил, но это перед кофейником, – снова ответил я в полумрак.
– Хорошо… – протянул голос, явно что-то записывая, – мне сообщили.
– А можно поинтересоваться: вы кто? – спросил я.
– Сейчас… минутку… та-а-ак, да, все. – Человек вздохнул и продолжил: – Здравствуйте, мистер Моррисон, меня зовут – Джозеф Меркер. Я доктор медицины, астролог двенадцатой степени. Естественно, сиблинг. Для начала я хотел бы, чтобы вы поняли, на какое благое дело направлена наша работа. Постарайтесь меня не перебивать, так как работа с долгосрочной памятью входит в круг наших экспериментов.
Эхом раздался тихий металлический лязг, напоминающий бряцание медицинских инструментов о кювету.
– Итак, слушайте внимательно, потом я попрошу повторить мой рассказ в общих чертах. Хорошо, мистер Моррисон?
– Хорошо, – ответил я, понимая, что скажи я «плохо», ничего бы не изменилось.
– Рад, что мы договорились, – он снова, казалось, отвлекся. – Так, Андерс, пиши: пациент добровольно согласился на исследование…
– Я не соглашался! – попытался спорить я, но меня никто не слушал.
Сосредоточенно шуршала самопишущая ручка.
– Значит, вы воткнете мне в черепушку артефактную железку? Как у тех парней с дробовиками?
Раздался звук отодвигаемого стула, и наконец я увидел подошедшего ко мне человека в белом халате.
У него было треугольное лицо с выпуклым лбом, плавно переходящим в залысину, холодный, как воронка Хиуса, взгляд из-под надбровных дуг, лишенных бровей, который увеличивался сквозь круглые очки в металлической оправе.
Он снова заговорил высоким и резким голосом, но на сей раз снисходительно.
– Мистер Моррисон, – он устало вздохнул, – вот вы же артефактор, сиблинг самого Фауда. Разве вам не обидно, как мы используем арты?
Я молчал.
– Мы используем их, – продолжил он, и глаза его сверкнули сквозь стекла очков даже в полумраке, – словно какие-то сувениры. Святой Зодиак! Да это все равно, что взять огромный мощный пресс и нарезать его на сотни маленьких молоточков в попытке сплющить твердую сталь! Это же абсурд! Вам не кажется?
– Мы очень мало знаем об их природе, доктор, – ответил я.
– Вот!!! – Он торжествующе вскинул палец вверх, словно я ответил на сложнейший вопрос на экзамене. – Точнее и не скажешь, мистер Моррисон! А почему мы мало знаем об этом?
– Вы задаете риторические вопросы, – он начинал меня нервировать, – естественно, потому, что это изделия цивилизации Древних Предков, которая была невообразимо выше нашей по уровню развития…
– И тут вы правы, – уже не так восторженно кивнул он головой, – и получается, что мы прикуриваем от автомобильной свечи, а не разбираемся, как построить автомобиль! И я считаю это варварством и недальновидностью нашего общества! Сколько ценнейших артов было растрачено на какие-то глупости вместо того, чтобы создать некое совершенство, а главное, изучить его, разобраться!
– Есть мнение, – перебил я его, – что именно эти совершенные по своей сложности технологии и отправили наших Древних в Хиус Великой Катастрофы!
– Так на том и строится прогресс и эволюция! – Кажется, доктор почувствовал себя за кафедрой в аудитории. – Нужно совершать ошибки для того, чтобы суметь их избегать! В этом-то и суть диалектики! Вечное закольцованное развитие, прорабатывающее миллионы вариантов! А мы топчемся на месте, как пловец, который гребет против сильного течения, и отрицает, что не продвигается вперед! Это ли не абсурд?! Святой Зодиак!
Я решил его не перебивать, чтобы он быстрее закончил славословие самому себе и приступил к разделке меня.
– И вот словосочетание, употребленное вами, – «артефактная железка», – продложил он с ноткой торжества в голосе, – даже на половину процента не определяет то, что я назвал «Возрождение»! Это уникальное соединение двенадцати артефактов всего Зодиака! Вы можете себе такое представить!?
– Нет, – честно признался я.
– И это совершенно верно! – Он снова обрадовался моему ответу. – Это невозможно представить! Просто нереально! Пока ты вдруг не соберешь это изделие и не заглянешь в бездну его возможностей! Человек может стать богом!
– Или ходячим мертвецом, – не удержался я.
– Даже мертвецом! – На его лице был восторг, и у меня по коже пробежал холодок. – Такого не мог добиться ни один ученый! А все дело в наших божественных генах! Там есть информация обо всем и море неизвестных возможностей! После смерти у человека многие клетки живут больше суток, а наши специалисты зафиксировали активность одной тысячи шестидесяти трех генов. В организме каждого человека есть так называемые глиоциты – глиальные клетки. Иначе – вспомогательные или опорные. Они-то и обеспечивают посмертную активность генов, да и свою собственную. Они не только живут, но и растут! Они составляют около сорока процентов нашей нервной системы, ими окружены наши нейроны, сами клетки умеют передавать нервные импульсы и составляют основу нашей памяти.
Надо мной зажглась какая-то тусклая сиреневая лампа, загудели какие-то агрегаты, и запахло озоном. По затылку снова пробежала волна мурашек.
– После смерти, – продолжал этот одержимый, – благодаря этим клеткам еще целые сутки в организме вырабатываются белки. Я назвал этот процесс «танатотранскрипт», это на языке Древних. Так вот – именно синтетический арт «Возрождение» (еще его называют «углень»), позволяет увеличить подобный процесс в несколько сотен раз! Плюс ко всему в разы увеличивается деятельность лейкоцитов и тканеобразование! Но есть арт, который может воздействовать и управлять угленем – тальман! Он вообще нетривиален и является частью уникальнейшей технологии Древних! Правда, пока мы не научились его выращивать…
– А можно вернуться к более актуальной теме? – обреченно перебил я потоки «интереснейшей» информации.
– Святой Зодиак! Да какая же тема может быть более актуальна?! – Его глаза за очками выпучились, словно тесто вылезло из квашни.
– Для меня – это моя скромная персона…
– Ах, вы об этом! – Он надтреснуто и жутко рассмеялся в гнетущей тишине, нарушаемой только гулом аппаратуры. – Извините, я немного отвлекся, мистер Моррисон. У вас уникальные показатели зед-поля, это та самая волна, на которой сиблинги и арты чувствуют друг друга. Оно у вас прямо зашкаливает, и я пока решил не устанавливать вам «Возрождение». Просто чудо, что эти олухи из «пластинации» не испортили такой экземпляр! И вы каким-то чудом вернулись ко мне. Мне просто не сразу показали ваши результаты… Да, Андерс, – это на твоей совести.
