меня сзади, его эрекция упирается мне в щеки. Он покусывает мочку моего уха, горло, боковую часть груди, везде. И я не могу не наклонить голову в сторону, чтобы дать ему больше доступа.
Мы стоим посреди его дома, в гостиной, после того как он прогнал меня из спальни сюда.
— Мне больно. — Я хнычу, когда он покусывает чувствительное место на моем горле.
— Я позабочусь об этом, но сначала...— Его член упирается в мою заднюю дырочку.
— Разве ты не слышал, что мне больно?
— Не здесь. — Он делает неглубокие толчки в мое заднее отверстие, и я дрожу.
— Джереми...
— Мне нравится, когда ты стонешь моё имя. — Его голос грубеет, его прикосновения становятся более страстными, отчаянными, как будто он не может войти в меня достаточно быстро или обладать мной достаточно сильно.
— Джереми, — шепчу я и целую его губы. — Джереми, Джереми, Джереми.
— Черт, Сесилия. Ты станешь моей смертью.
— Так же, как и ты станешь моей.
— Скажи мне, что ты любишь меня.
— Я люблю тебя, Джереми, — пробормотала я.
— Я единственный, кого ты любишь?
— Только тебя. — Я касаюсь его щеки и таю, когда он наклоняется к моей щеке. — Ты любишь меня?
— Я без ума от тебя, lisichka. Я люблю тебя больше, чем можно выразить словами.
— Что ты любишь во мне?
— Твой мелодичный голос и элегантная манера говорить. — Он целует мое горло, где находятся голосовые связки. — Твой притягательный вкус. — Он покусывает точку моего пульса. — Твой гребаный аромат водяных лилий, от которого, если я не вдыхаю его, у меня болит голова. — Он нюхает мою шею, затем за ушами, прежде чем поцеловать мой нос, щеку и глаза. — Твое лицо, то, как ты смотришь на меня, то, как ты смотришь, когда видишь меня, то, как ты смотришь, когда я прикасаюсь к тебе.
Я взлетаю так высоко под воздействием его слов, что удивляюсь, как я не разбилась и не сгорела от достигнутых высот.
— Чем отличаются мои взгляды на тебя?
— Ты смотришь на меня так, будто любишь меня. Твои губы приоткрываются, а глаза расширяются, когда ты видишь меня. А когда я прикасаюсь к тебе? Ты выглядишь так, будто тебе нравится быть моей собственностью, преследуемой, одержимой. Тебе нравится быть моей.
— Да. Очень, очень сильно.
— И я люблю, когда ты моя, Сесилия.
— Я тоже.
— Только моя?
— Да. — Я хихикаю. — Перестань ревновать.
Его руки крепко обхватывают меня.
— Я ревнивый человек. Я всегда буду думать о тех годах, когда ты влюблялась в этого ублюдка Лэндона.
Я протягиваю руку и глажу его по щеке.
— Ты можешь получить остаток моих лет, Джереми.
Он начинает кружить меня, когда до моих ушей доносится звук открывающейся двери. Джереми толкает меня за собой и набрасывает на меня тонкое одеяло.
Вскарабкавшись, я натягиваю его на себя, пока Джереми смотрит в коридор.
— Кто, бля...— Его слова обрываются, когда в дом входит миниатюрная женщина с улыбкой на лице. — Мама!
Настала его очередь накрыться одеялом, в которое я завернута.
— От кого ты прячешься? Я твоя мама, — говорит она с мягкой улыбкой, ставя корзину с едой на журнальный столик.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он более спокойным голосом после того, как разделил со мной одеяло.
— Проверяю, как ты, поскольку ты не выходил из гостевого дома уже... два дня. Ты почти не ешь еду, которую я тебе присылаю.
Я вздрогнула и посмотрела на Джереми.
Прошло столько времени, а он заставил меня потерять счет .
— Бедная девочка выглядит обезвоженной.
— Я заставлял ее пить.
Мои щеки пылают, и я наступаю ему на ногу, но могла бы и не наступать, учитывая улыбку на его лице.
Лия качает головой.
— Твой отец хочет тебя видеть. Переоденься и приходи в главный дом. Мы поужинаем вместе.
— Хорошо. Ты уходишь первой, мама. Мы тебя догоним.
— Нет. Ты просто продолжишь запирать Сесилию здесь. Я подожду, пока ты спустишься.
Он ворчит после того, как мама разрушает его план поступить именно так, и мы, неловко спотыкаясь, поднимаемся наверх. Мы быстро принимаем душ, и он остается в ванной, чтобы побриться, а я надеваю первые попавшиеся джинсы и топ и спускаюсь вниз.
Во-первых, я не хочу заставлять ее ждать.
Во-вторых, я не хочу, чтобы она думала, что мы там трахаемся.
Я застаю Лию за уборкой в гостиной, хотя она вроде как чистая. Я благодарна, что секс был на лестнице, так что на диване нет никаких следов.
— Сесилия, ты здесь. — Она смотрит на меня.— Как ты от него сбежала?
Я касаюсь своей шеи, уха и волос.
— Я... эм...
— Я шучу. — Она хватает меня за руку и заставляет сесть рядом с ней на диван. — Мы мало разговаривали с тех пор, как ты приехала, по понятным причинам, но я хотела поблагодарить тебя, Сесилия.
— За... что?
— За то, что ты увидела человека внутри Джереми, а не холодное существо, которого он демонстрирует всему миру. Нужно быть храброй душой, чтобы копнуть глубже и увидеть его таким, какой он есть на самом деле, и не оттолкнуть его.
Я качаю головой.
— Вам не нужно благодарить меня. Он и во мне покопался. Он гораздо больше, чем утверждает его репутация.
— Верно? Он как его отец. Только избранные видят то, что он скрывает внутри. — Ностальгический взгляд охватывает ее глаза. — У него было трудное детство, мой ангел, отчасти потому, что я не всегда была рядом с ним, и я ненавижу себя за это каждый день. Я очень благодарна, что он так хорошо вырос.
— Пожалуйста, не ненавидьте себя. — Я глажу ее руку. — Джереми понимает.
Мягкий свет озаряет ее черты.
— Понимает?
Я судорожно киваю.
— Больше, чем вы можете себе представить.
Она снова улыбается с заразительной радостью, которую я не могу не отразить.
— Я знаю, что ты новичок в этой жизни, но я надеюсь, что ты привыкнешь к ней. Бог свидетель, мне потребовались годы, но я справилась, и помогу тебе приспособиться... Конечно, если ты хочешь.
— Да, пожалуйста. Я буду вечно благодарна.
— Мы, девочки, должны держаться вместе.
