Тьма бежала по мрамору, горящие прожилки гасли одна за другой. Вот чернота коснулась ноги мертвого наёмника, а через миг мужчина тоже канул в темноту.
— Чёрт! — произнёс Крис незнакомое слово, но тьма осталась глуха к ругательствам другого мира. Она поглощала камень за камнем, она разрасталась, как поставленное кухаркой тесто. Каменный трон провалился во тьму абсолютно бесшумно. Так же без единого звука она поглотила каменные фигуры у трона, змея, орла, сову и последним безголового волка.
«Беги!» — Сказал первые змей, и я чуть не последовало данному много веков назад совету. Что-то прокричала Дженетт, запричитала Мэри. Я забыла, как дышать, когда тьма подобралась прямо к моим ладоням. Ещё миг и она коснётся кончиков пальцев, а потом я упаду её плотную черноту…
В отчаянии я подняла голову и успела увидеть, как князь оторвал ладони от пола, который под его руками уже стал чёрным. Поднял и посмотрел на расползающуюся по коже тьму. Встряхнул кистью, а потом в отчаянной, но такой понятной мне попытке, схватил свой клинок и одним движением вогнал его в трещину, совсем как его предок. Жест на грани отчаяния, жест защиты, словно тьма была противником, которого можно сразить.
Что-то загрохотало. Сперва вдалеке, а потом все ближе и ближе. На этот раз зал стихий вздрогнул весь. Тьма коснулась моего среднего пальца и ладони Кристофера. Странно, но чернота была холодной, как вода в ручье.
Мой испуганный крик потонул в грохоте. С потолка сорвался кусок мрамора, упал и разлетелся на множество осколков. Закричала серая жрица, а вместе с ней и Гэли. Тьма обхватила мою ладонь, и я поняла, что сейчас тоже закричу не хуже ярмарочного зазывалы. Второй кусок мрамора с потолка упал прямо в черноту и тихо исчез в ней.
Мрамор вспыхнул снова. Он вспыхнул везде, даже под тьмой, делай её почти прозрачной, почти невидимой. Третий осколок мрамора упал рядом с Кристофером, четвёртый — за моей спиной. Я ощутила жалящие уколы в шею и один весьма ощутимый в спину, когда осколки брызнули в разные стороны. На большее моего самообладания не хватило. Я собрала зерна изменений, заставив их исчезнуть. С трудом подняла руки, стараясь стряхнуть с кожи тьму. Какой-то камень ударил меня в спину, едва не опрокинув во тьму, что сейчас как никогда напоминала разлитые на полу чернила. Крис успел схватить меня за руки и прижать к себе.
Зал покрывался трещинами. Стены, пол, колонны — всё рассыпалось на маленькие кусочки, с потолка падали целые пласты мрамора. Казалось, мир вокруг нас разваливается на части. Я не хотела этого видеть, не хотела видеть нашего конца, пусть это было малодушно. Я уткнулась в грудь Крису, и тут…
Все кончилось. Вот так в один момент. Расползающийся под ногами пол замер, грохот затих. В первый момент даже показалось, что я попросту оглохла, такой пронзительной оказалась тишина.
Я подняла голову. Тьма, выжженная сиянием мрамора, исчезла, испарилась, как вода забытом в очаге котелке. А ещё… Зала стихий больше не существовало. Не было ни потолка, ни пола, ни колонн. Остался только пол и светлеющее над нами небо, на котором белая Ио уже сделала первый шаг в сторону и нарушила ровный строй глаз Дев. Парад лун закончился.
Тусклый предрассветный свет померк, когда его загородил вытянутый шар дирижабля. Дверь гондолы открылась, и мы увидели Йена Виттерна.
— Почему мне всегда приходится бегать за вами? — непонятно у кого спросил учитель.
Я услышала тихий смех и с удивлением поняла, что смеялся Мэрдок.
Хоторн поднял покрасневшие ладони от усыпанного осколками пола. На потрескавшемся мраморе остались оттиски его рук. Как и мои. Как и Криса и всех тех, кто был сегодня в этом зале. Кто участвовал в новом ритуале.
— И пусть потомки гадают, что здесь произошло и почему вместо отпечатка руки в одном месте оттиск железный клешни, — произнёс Альберт и тоже рассмеялся. Его смех, как всегда, напоминал смех сумасшедшего, правда, сегодня это уже никого не пугало.
Дополнительное задание, не обязательное к исполнению
— Вы уверены, мысс Ывыдель? — в третий раз спросила Аньес. А я в третий раз посмотрела на колье в её руках. Алые рубины прекрасно сочетались с моим персиковым платьем. Раньше моим единственным украшением был пояс с компонентами, сейчас без него я чувствовала себя раздетой.
Я перевела взгляд на язычок огня, что танцевал в свече. Но пламя осталось равнодушным к моей внутренней мольбе.
— Мысс Ывы?
— Уверена, Аньес.
Я взяла из шкатулки кольцо — подарок бабушки и надела на палец. Матушкина горничная застегнула колье на моей шее.
Теперь я могла носить любые украшения. Слабое утешение. Вряд ли стекляшки смогут когда-нибудь заменить магию. Как сказала несколько дней назад Гэли, если бы сейчас кто-то предложил ей тот же выбор: сила в обмен на закрытие разлома, она бы не за что не согласилась. И я тоже.
— Иви, поторопись, — сказал заглянувший в будуар Илберт. — Папенька уже копытом бьёт, словно племенной жеребец. — Брат закатил глаза. — Первый приём у князя, а мы опаздываем.
— На такие приемы принято опаздывать, — проговорила я, поднимаясь и натягивая перчатки.
— Вот-вот, — брат подал мне руку, — поэтому маменька само спокойствие.
На пороге комнаты я оглянулась. Аньес задувала свечи. Показалось или пламя все же дрогнуло, когда я мысленно потянулась к нему? Показалось…
Экипаж невыносимо трясло. Я устроилась напротив матушки, которая то и дело отодвигала занавеску и выглядывала в окно. Льеж не спал, Льеж был взбудоражен, Льеж праздновал возвращения государя из многолетнего затворничества.
— Объявление о помолвке появится на странице Льежского глашатая через два дня, а до тех пор будь добра, веди себя прилично.
— Сибил, — покачал головой папенька.
— Стало быть, после объявления Иви может забыть о приличиях? — иронично уточнил брат.
— Прекрати, — осадил его папенька, а маменька тем временем продолжила:
— Максаим, она иногда так смотрит на этого Муньера, что мне хочется хлопнуть её по голове веером. А ещё лучше окатить водой. — Она вздохнула. — Я хотела объявить о помолвке на дни Посвящения Дев в начале лета, но эта дата оказалась занятой. Ты только подумай, Максаим, занятой! — Она снова выглянула в окно, и со вздохом добавила: — Как хорошо, что ты не успел объявить о помолвке с Хоторном, только скандала нам и не хватало.
Ильберт едва заметно улыбался. Все случившееся заставило маменьку на какое-то время забыть о матримониальных планах на его счёт.
Доехали мы быстро, дольше стояли в очереди из таких же экипажей, полностью занявших подъезд к дворцу. Никто не отважился отклонить приглашение государя. Никто не решился пропустить событие года. Дворец сиял, как куст кинила, облепленный светлячками, сиял, как мрамор в зале стихий. Странно, несмотря на потерю магии, я редко вспоминала о том, что произошло в первом порте.
