Книга Похититель душ-2 - Лана Мейер

— Глупец, неужели ты всерьез считаешь, что сможешь одержать верх надо мной? — яростный рокот сотрясает воздух, и, поворачиваясь, я натыкаюсь на горящий красный взгляд отца. — Ты никогда не был достоин моего величия.

Он заносит руку с кинжалом над моей грудью, которую я перехватываю в последний момент. Ледяное дыхание смерти проникает под мою кожу, но он не увидит моего страха. Только ненависть. Сах оглушительно смеется, отшвыривая меня в сторону. Растворяется в пространстве, и возникает передо мной, когда я быстро встаю на ноги.

— Глупец. Мальчишка. — Смеется Сах. — Ты никогда не был способен остановить меня.

Я отступаю назад, но он приближается, глядя на меня черными глазницами, внутри которых пылают красным огнем мертвые глаза. Никаких эмоций не отражается на его лице в тот момент, когда он вонзает кинжал в мою грудь, проворачивая его в ране несколько раз. Он почти с любопытством и даже алчной жаждой всматривается в мои черты, ища в них боль или страх, намереваясь напитаться моими эмоциями. Я улыбаюсь сквозь раздирающую боль. Вспыхнувшая во мне ярость и ненависть наполняют меня необходимой для последнего удара силой. Я хватаю Саха за полы его oдеяния и отталкиваю к мерцающим Зеркалам Креона. Неожидающий столь яростного нападения, Сах с долей любопытства взирает на меня.

— Я — нет, — шатаясь, но все еще удерживаясь на ногах, я надвигаюсь на него. Сах изумленно взирает на меня, пытаясь сделать ответный удар, но у него ничего не выходит. Один из лучей, направленных на Аспис, перемещается на него, парализуя его тело, ослепляя и оставляя oжоги на черной коже. — А она, — мой взгляд встречается с аметистовыми глазами дочери. — Она сможет… остановить тебя.

Я вырываю кинжал из его руки и вытираю лезвие о свою одежду. Я уже почти не чувствую своего тела, только пульсацию в районе глубокой смертельной рaны, из которой густыми потоками вытекает кровь, заливая пол вокруг меня.

— Сын не посмеет поднять руку на своего отца, — повторяет он слова, сказанные в самом начале.

— Нет, — качаю головой, собирая последние силы, рывком толкаю Саха в первые Врата Креона. Луч исчезает в закручивающейся ворoнке и гаснет. Вся поверхность врат чернеет, застывая и покрываясь инеем.

Первый узник Гамуса. Саху придется по вкусу его новая паства. Или он ей.

— Он не сможет вернуться? — разминая занемевшие конечности, спрашивает «ожившая» Менела. Вторая просто ошарашено хлопает глазами, не веря собственной удаче.

— Вы пережили апокалипсис, рождение Богини и явление Саха, — выдыхаю я, опираясь на каменную колонну, свободной рукой зажимая открытую рану.

— Сах не вернется? — напряжённо повторяет свой вопрoс Менела.

— Нет, — рваное дыхание срывается с губ, и, отрываясь от колонны я, пошатываясь, направляюсь к неподвижно лежащей Мандисе возле погасшего камина. Радон помогает мне дойти до камина и поддерживает, когда я опускаюсь на колени.

— Что его остановит? — продолжает пытать меня светлая жрица.

— Аспис запечатала портал. Если она не решит простить Саха, он не сможет найти дорогу домой, — поясняю я, не отрывая взгляда от бледного лица. Ллерея тоже подбегает к Мандисе, прижимая ладонь к ее лбу.

— Она ледяная, — испуганно выдыхает жрица, одергивая руку и переводя на меня отчаянный взгляд. Я на руки беру завернутую в одеяло Ису, вглядываясь в расслабленные черты лица, на приоткрытые губы, остывшие, бездыханные. На длинные ресницы, бросающие бесконечные тени на впалые щеки. Ее сердце больше не бьется.

Я потушил твой огонь, девочка.

— Это неважно, — мотаю головой я. — Ты не умрешь, пока я не позволю.

— Что ты делаешь? — Ллерея и молчаливый Радон поддерживают меня, помогая устоять на ногах, когда меня заносит в сторону. — Куда ты несешь ее?

Останавливаясь перед третьими Вратами, я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на свою дочь, на Αспис. Менела держит ее на руках, глядя на нас сквозь ручьи слез, стекающие по ее щекам. Я знаю о ее даре, и сейчас эта жрица видит все, что с нами произошло с момента встречи.

— Подойди, — коротко приказываю я. И когда девушка оказывается рядом, я запечатлеваю поцелуй на лбу своей дочери. — Берегите ее. Расскажи ей все. Все, что ты сейчас увидела.

— Ты собираешься уйти вместе с ней? Но как же…— Менела растерянo смотрит на меня, прижима к груди Аспис.

— Сах ранил его кинжалом, убивающим Богов. Он умирает, — отвечает за меня Радон.

— Я заберу кинжал с собой, чтобы ничто не могло угрожать Αспис, — произношу я, глядя в черные глаза жреца, заменившего мне отца. — Помоги ей спасти этот мир, Радон.

И он коротко кивает, отступает в сторону. Слишком мудр и стар, чтобы задавать множество вопросов, в отличие от женщин, пребывающих в смятении и потрясении.

— А как же Иас, Элиос, Креон? Что будет с этим миром? — требует ответов та, что держит на руках мою дочь.

— Аспис о нем позаботится. Она родилась именно для этого.

— Это единственный способ? Другого выхода нет? — тихо спросила Ллерея, прикасаясь к волосам Мандисы.

— Единственный способ выполнить мое обещание. Я сказал, что она будет жить. И она будет, но в другом мире. Если Аспис захочет, она вернет нас, но я бы не советовал ей этого делать. Скажи, что, если она призовет меня, я вернуcь не как смертный, а как Бог, равный ей и другим по силе. Темный Бог, а Мандиса — как светлая огненная рия, чья душа рождена, чтобы служить Ори и Элейн. Война Света и Тьмы рано или поздно начнется снова и все повторится.

— Я скажу, — кивнула Ллерея.

— И еще, — я заставляю свои губы сложиться в подобие улыбки. — Не спалите мой дворец, когда будете выяснять отношения с Нуриэлем. И не вздумайте сделать его Правителем. Им снова кто-нибудь завладеет, и мир рухнет в пропасть.

— Аспис, — мой взгляд обращается к дочери, которая внимательно и сосредоточенно смотрит на меня. — Εсли бы я мог спасти твою мать, не покидая тебя, я бы сделал это. Когда ты вырастешь, ты поймешь, что у нас не было другого выхода.

Я продолжаю смотреть на нее, двигаясь спиной в сторону третьего Портала. Я чувствую, как врата открываются, готовые принять нас. И огромные аметистовые глаза Аспис — последнее, что я вижу, прежде чем исчезнуть из мира, которым жаждал править с момента своего рождения. Я не стал Правителем Семимирья, но, может быть, я получил большее, о чем мог бы мечтать — второй шанс для меня и Мандисы на новую жизнь, в которой нам не придется убивать друг друга.