– Справедливо. Тогда ты первая.
– Как тебя зовут на самом деле? Мое настоящее имя ты знаешь.
Девушка помолчала.
– Меня всегда звали Бобби, – наконец сказала она, – только полное имя Ребекка, а не Роберт. Форестер – фамилия моей матери. Отца я не знала.
– Вот оно как. Это удобно. Меня в «тюрьме» звали Фаруссон, но это вымышленная фамилия, которую всегда дают сиротам. «Игерн- гласс» я взяла из одной книжки.
– Хорошая фамилия, – заметила Бобби. – Звучит вполне по- солдатски.
Снова наступило молчание.
– Ты хотела меня кое о чем спросить, – напомнила Винтер.
– Просто… – Бобби замялась. – Просто хотела узнать правду. О твоем побеге. Я слыхала добрую сотню разных историй, но все они какие-то ненастоящие.
– Ясно. – Винтер с трудом сглотнула. – Рассказ будет долгий.
Бобби поерзала, чуть теснее прижавшись к ней.
– А я и не собираюсь никуда уходить.
– Я не… – Винтер осеклась, и наступила зияющая тишина. Она почувствовала себя немного неловко, вновь прижавшись к Бобби.
– Если не хочешь рассказывать, то и не нужно, – негромко проговорила девушка.
Винтер сделала долгий выдох:
– Не то чтобы не хочу. Просто я никогда и никому об этом не рассказывала.
– Конечно! – отозвалась Бобби. – Кто еще мог бы тебя понять?
Так оно и есть, подумала Винтер. Вряд ли ей когда-нибудь довелось бы встретить другую воспитанницу жуткого заведения миссис Уилмор. Возвращаться туда она уж верно не собиралась. И все же заставить себя заговорить оказалось неимоверно трудно – все равно что встать беззащитной под вражеским огнем.
– В «тюрьме», – произнесла она, – была девушка по имени Джейн. Ее привезли, когда мне было лет четырнадцать или, может, пятнадцать – не помню. В то время я была… не то чтобы примерной узницей, но близко к тому. Когда я впервые увидела Джейн…
– Сколько времени ты провела в «тюрьме»? – перебила Бобби.
– Я жила там с тех пор, как себя помню. Наверное, лет с шести, не больше.
– Чем могла провиниться шестилетняя девочка?
– Маленьких девочек забирают в «тюрьму» за провинности родителей, – мрачно ответила Винтер. – Думаю, мой отец был преступником… или, возможно, мать.
– Понимаю. – Бобби шевельнулась, прижимаясь к ней. – Значит, ты познакомилась с девушкой по имени Джейн…
– Вначале мы не поладили. – Губы Винтер тронула невидимая в темноте улыбка. – Джейн была сущим дьяволенком. В первый же месяц она трижды пыталась бежать и в третий раз укусила одну из воспитательниц. За это миссис Уилмор исхлестала ее до крови. Одному Господу известно, как я ухитрилась с ней подружиться. – Винтер с трудом могла вспомнить, как это произошло. Некая таинственная сила притянула их с Джейн друг к другу, словно пару магнитов. – Однако же подружилась. Мы были… близки.
Наступило недолгое молчание. Винтер сглотнула.
– Знаешь, что происходит с девушками из «тюрьмы», когда они становятся взрослыми? – помолчав, спросила она.
– Если они достаточно исправились, их выдают замуж, – ответила Бобби. – Или отправляют в Мурнск, чтобы принять духовный сан.
– Замуж, – повторила Винтер, произнеся это слово с отвращением. – Да, можно сказать и так. Знаешь, как это выглядит на самом деле?
Бобби покачала головой, прижимаясь гладкой щекой к плечу Винтер.
– Когда какой-нибудь селянин хочет жениться сам или женить своего сына, а тратить время и силы на ухаживания за девушкой неохота, он посылает письмо миссис Уилмор. С ответом она отправляет альбом, полный список тех, кто пригоден к замужеству, с описанием характера каждой девушки, и мужчина выбирает себе невесту по нраву, как выбирают на рынке кусок говядины. Потом он приезжает в «тюрьму» и забирает девушку.
– О господи, – пробормотала Бобби и ненадолго смолкла. – А если девушка откажется?
– У нее нет выбора. «Тюрьма» – королевское учреждение, а это значит, что все мы считаемся подопечными короля. Пока мы не достигнем совершеннолетия, он волен распоряжаться нами, как ему заблагорассудится. Хотя, – с горечью добавила Винтер, – девушкам по большей части даже в голову не приходит возражать. Как правило, они ждут этого события с нетерпением.
И снова наступила пауза. Винтер кашлянула, прочищая горло.
– Ну да все это не важно. Джейн была на год старше меня, и некий соискатель, по имени Ганхайд, решил, что она подходит ему как нельзя лучше. Он был сущий скот, этот Ганхайд, здоровый, как Фолсом, и гнусный, как Дэвис, даже хуже. Узнав об этом, мы с Джейн решили бежать. Джейн, конечно, и раньше не раз пыталась сбежать из «тюрьмы». Выбраться на волю было как раз дело нехитрое, трудность заключалась в том, чтобы остаться на воле. Все местные жители на сто миль окрест знали, кто такая миссис Уилмор, и знали также, что она платит вознаграждение за поимку беглых. И даже если сбежавшая девушка сумела бы добраться до города, без надежных документов у нее было только два пути – стать воровкой или податься в шлюхи, а то и другое неизбежно привело бы ее обратно в «тюрьму», если не хуже. – Винтер сделала глубокий вдох. – Джейн придумала план, как нам выбраться из «тюрьмы» и удержаться на воле. Она всегда мастерски придумывала планы. Вот только миссис Уилмор на сей раз оказалась хитрее. Надзиратели знали, что Джейн попытается что-то предпринять, и ее заперли. Немало времени ушло у меня на то, чтобы вызнать, где держат Джейн, но я сумела снаружи добраться до окна ее комнаты. На задах старого здания, знаешь это место? Там все поросло ежевикой. – Винтер покачала головой. – Я изодрала платье едва не в клочки.
– Я однажды гонялась там за лисой, – отозвалась Бобби. – Потеряла башмак и так его и не нашла.
– У Джейн, – продолжала Винтер, – как обычно, был уже готов новый план. Она объяснила мне, как пробраться в кухню и где, по ее мнению, могут быть надзиратели. А еще… – у Винтер перехватило горло, – еще она сказала, чтобы я прихватила в кухне большой нож.
– Зачем?
– На случай, если столкнусь с Ганхайдом. Понимаешь, он должен был приехать как раз в тот вечер. Ходили слухи, будто миссис Уилмор пообещала ему «первую брачную ночь». Других девушек это смешило. – Винтер стиснула кулаки. – Я сказала Джейн, что если найду его, то…
Винтер вспомнилось: «Возьми нож, – произнесла Джейн, словно учила подругу нарезать жаркое. – Приставь кончик лезвия вот сюда, – она вскинула голову и прижала острие ножа к горлу, под самым подбородком, – надави как можно сильнее и веди вверх».
– Что было потом? – спросила Бобби.
– Шкаф с ножами оказался заперт, но я взломала его черенком половника. С наступлением темноты пробраться в главное здание оказалось нетрудно. Света почти нигде не было, лишь кое-где горели свечи, чтобы надзиратели, совершая ночной обход, не сломали себе шею. Все получилось почти что так, как говорила Джейн, вот только…
