Прошло уже примерно полчаса, и наконец Оливер появился на главной дорожке. Такой стильный — в светлом льняном костюме, простой черной рубашке и модных очках. И он шел ко мне на свидание! Я шагнула вперед, чтобы он меня заметил. Он кого-то искал глазами. Я помахала ему сценарием, но в эту секунду сзади быстро подъехала машина скорой помощи. Оливер отпрыгнул с дороги. Взвизгнули тормоза, из машины выскочили двое врачей и подбежали к ресепшену.
— Комната одиннадцать! Бэйли. Бьянка Бэйли.
И рванули в сторону номера Бьянки. Что случилось? А потом оттуда пронесли крохотную фигурку на носилках, с кислородной маской на лице.
— Что случилось? — спросила я маму Бьянки, но ей было не до того, она никого не видела и не слышала, кроме дочери и врачей. Я посторонилась.
И тут как будто из ниоткуда появился Рэд.
— О боже! — воскликнул он. — Что с ней?
— Я не знаю, Рэд.
К нам подошел Оливер. Он смотрел только на Рэда.
— У меня тут свиданьице с малюткой-танцовщицей по имени Дюмон. Ты не знаешь, где здесь она?
Рэд загораживал меня от Оливера.
— Нет, пап, не знаю. Мне кажется, она передумала.
Он оглянулся на меня со странным, холодным выражением лица, взял отца за локоть и пошел с ним к бару.
У меня подкосились ноги. Я опустилась на диван в фойе. Что я наделала? Что подумал Рэд? И Бьянка? Что с ней? Я не перенесу, если она умрет. Головная боль стала возвращаться. Снова клаустрофобия — здесь, в отеле!
Я поднялась, вышла на улицу и села на каменный выступ ограды в тени сладко пахнущего дерева. Попыталась разобраться в своих чувствах. Папина подружка, мамин ребенок — сейчас это было совсем не важно по сравнению с Рэдом и Бьянкой. Так отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь, кто меня поймет. Например, с Холли.
Недолго думая, я пошла по направлению к шале, на которые показывал Джонти в наше первое утро. Кто-нибудь там должен знать, где найти Холли.
Я хотела одного — увидеть ее. Все остальное было забыто. Я шла и шла. Минут через десять на небе собрались дождевые тучи, и я вымокла насквозь, пока добралась до шале. Я ходила вокруг домиков, заглядывая в окна, как старая сумасшедшая ведьма. Мальчики жили в комнатах по четыре человека, но все спальни были пусты. Наконец я нашла комнату, в которой ярко горел свет. Я прижалась лицом к запотевшему окну. Все ребята были там, ужинали. Мне осталось только войти.
Я проковыляла вокруг дома, нашла вход и двинулась на звук голосов в конце коридора. Дверь была открыта, и я вошла в столовую. С меня ручьями текла вода. Все резко замолчали.
— Мэдди! — меня увидела Холли. — Что случилось?
Она бросилась ко мне, и больше я ничего не помню.
* * *
Я пришла в себя и обнаружила, что лежу на кровати Холли в маленькой комнате, где они жили вместе с Эбби. Холли сидела на другой кровати. Кто-то замотал меня в одеяло и навертел тюрбан из полотенца вокруг мокрой головы.
— Мэдди, ты до смерти меня перепугала! Ты грохнулась в обморок! Что случилось? Мама звонит твоему папе, но они не могут его найти.
Я села. Под одеялом было тепло и мокро.
— Холли, ты мне не дашь во что-нибудь переодеться? — это было единственное, о чем я могла думать.
Холли быстро нашла мне полный комплект сухой одежды — белье, футболку, брюки, — выдала шлепанцы.
— Я принесу нам чая и что-нибудь поесть.
Поесть. Когда я ела в последний раз? За завтраком? Холли принесла подогретые сэндвичи. Подогретые сэндвичи! Блаженство. И апельсиновый мусс! Мне было очень плохо, но в то же время спокойно. И страшно хотелось есть и пить. Это был один из самых чудесных ужинов за все каникулы.
— Давай выкладывай, — сказала Холли.
— Я не знаю, с чего начать.
— С чего хочешь. Начни с конца.
— Мне очень надо было поговорить с тобой.
— А зачем?
— Затем, что Рэд посмотрел на меня так, как будто ледяной водой окатил. До сих пор страшно.
— Из-за чего?
— Мы поругались вчера.
— Вы с Рэдом? Не верю!
— Он хотел, чтобы я улыбалась и перестала мучиться из-за своих родителей.
— Что, из-за папы и этой женщины, которой без грима в ужастике сниматься можно?
— Да, и… Ой, Холли, мне столько надо тебе рассказать!
Мама Холли постучала в дверь и вошла.
— Привет, Мадлен, — у нее был приятный шотландский акцент, — я оставила сообщение для твоего папы, чтобы он позвонил нам, как только вернется. Но я не отпущу тебя отсюда, пока он сам за тобой не придет. Мне кажется, тебе нужен присмотр, дорогая.
Она сочувственно хмыкнула и вышла из комнаты.
— Дело не только в папе. Мама тоже. Понимаешь, она звонила, хотела что-то мне сказать, но мы не заставали друг друга, и потом я сама ей позвонила, и… она снова беременна.
— Какие безответственные эти взрослые, правда? — Холли нахмурилась, но еле сдерживала смех. — Это что, и есть плохие новости? Ты же обожаешь свою младшую сестру. А малыши вообще такая прелесть! Я бы с ума сошла от счастья, если бы у меня был ребенок, в смысле, маленький, с которым можно было бы играть!
— Да меня скорее не сам ребенок беспокоит, а его папаша, Родди. Он ужасный.
— Ты же вроде говорила, что он с вами не живет?
— Да, не живет. Но наверняка переедет, раз уж появится ребенок.
— А что ты заранее с ума сходишь? Вот вернешься, разберешься в ситуации, тогда и действуй. У тебя в запасе несколько месяцев, заставь их переоборудовать твою комнату — ну, пусть поставят тебе отдельный телевизор, телефон, чайник, купят запасной матрас для подруг. Это должно быть здорово.
— Да, наверное. Холли, ты чудо! Я знала, что ты мне поможешь.
— Ну да. Что еще?
Как будто одного этого мало!
— Я поругалась с Рэдом — вчера, после того, как мы вернулись с подводной лодки. Все были в кошмарном настроении. Потом Линден меня взбесила: позвонила и сказала, что я очень расстроила Рэда.
— Ну и дура.
— А потом, сегодня утром я проснулась с месячными, и к тому времени, как выползла на свет, никого из наших уже не было. И вообще, я сделала очень большую глупость. Линден капала и капала мне на мозги насчет прослушивания для «Вестсайдской истории» у Оливера О’Нилла.
— Ух ты! Думаешь, он даст тебе роль?
— Да в том-то и дело, что нет. Конечно, нет, — и я рассказала, как Оливер увидел меня со сценарием, а Линден и Рэд вконец все запутали…
— Ну и что это была за большая глупость? Уверена, это было не так уж и глупо, если вдуматься.
