– Ее забрали марстокийцы, – ответила Ноэль, замедляя шаг. Они подошли к скользкому булыжнику третьего пирса. Повсюду была кровь: на камнях, на деревянном настиле. Жуткие лужи крови.
Ноэль отпустила Мерика. Он пошатнулся, но устоял, только наклонился вперед и уперся руками в колени. Ноэль достала Камень Нити.
Он не светился.
Она вздохнула, краем сознания удивившись, что вздох причинил боль где-то под ребрами. Возможно, это нормально, если разбивается сердце.
Раз камень не светился, значит, Сафи была цела и в безопасности. Но это также значило, что Ноэль не может ее найти. Где могла быть ее сестра и возможно ли ее вернуть – оставалось гадать. Ноэль знала наверняка только то, что Сафи забрали марстокийцы.
Вздохнув, она убрала камень обратно за пазуху, и он глухо стукнулся о грудную клетку. Затем Ноэль снова повернулась к Мерику и сказала:
– Вам нужен целитель, ваше высочество.
Она тут же пожалела, что произнесла это, потому что Мерик первым делом спохватился:
– А тетя?..
Желание солгать в ответ было почти непреодолимым. Солгать – не только Мерику, но и себе. Еще хотелось сказать: «Я не виновата! Разрушенный набросился на нее, но вы тоже начали разрушаться, и мне пришлось сделать выбор… Я не виновата, что вы разрушались, что Куллен разрушился, что налетели аспиды. Это все не я. Это не моя вина. Не моя!..»
Только это тоже было неправдой. Ноэль знала, что вина – ее.
Что ей теперь с этим жить.
– На Иврену напал Разрушенный, – произнесла Ноэль бесцветным чужим голосом. – Я не знаю, удалось ей выжить или нет. Я искала ее, но нигде в городе ее нет.
У Мерика подкосились ноги; Ноэль попыталась его подхватить, но не успела. Онемение замедляло все рефлексы. Или просто растущая ненависть к себе не позволяла отвлекаться на других.
Лишь когда Мерика начало выворачивать на мокрую мостовую, и рвота смешалась с кровью, по-прежнему сочившейся из его ран, вот тогда в грудь Ноэль словно вонзили ледоруб.
И лед дал трещину.
Она опустилась на корточки рядом с Мериком и зарыдала. Второй раз за целую жизнь Ноэль де Миденци расплакалась. Сколько же она убила людей за один день? Пусть не умышленно, пусть не своими руками, но это едва ли облегчало ужас. И то, что она спасла жизнь Мерику, ужас только усугубляло. Потому что из-за этого она потеряла сестру и из-за этого навсегда изменилась сама, разорвав Нити принца. Причем это оказалось так просто! Все, как говорила ведьма-Кукловод. Просто берешь Нити уверенно, наматываешь на руку… а затем… затем их обрываешь, зубами, и это не сложнее, чем разгрызть конфету.
Только Нити оказались куда интереснее конфет. Они дали такой подъем сил и настроения. Такое несокрушимое чувство собственной неуязвимости…
Но, едва Нити разорвались, Ноэль осталась опустошенной. Почувствовала себя сосудом, в котором эхом звенят предостережения и упреки матери.
Ее поступок неопровержимо доказывал, что Ноэль никудышная Ведьма Нитей. Она настолько же извращенная и жестокая, как ведьма-Кукловод. Такая же порочная. Безнадежно, насквозь неисправимая. Лишь перестав быть ведьмой Нитей, она поняла, насколько это, оказывается, было для нее важным.
Ноэль провела столько лет, ненавидя мать, а втайне хотела быть такой же: создать камень Нитей и быть награжденной лучезарной улыбкой Гретчии, как Альма… Теперь этому не бывать.
И возвращению в монастырь с Ивреной не бывать.
И спокойной домашней жизни с Сафи не бывать.
Ноэль рыдала и рыдала, пока не кончились слезы, пока Мерик не побледнел и не начал дрожать. Тогда Ноэль спохватилась и приблизилась к нему. Кровотечение все не останавливалось. Может, яд морской воды начал разъедать раны? Он мог ее нечаянно глотнуть… А может, это побочный эффект разрушения? Ведь обычно никто его не переживает.
– Где сейчас «Яна»? – спросила Ноэль, надеясь, что корабль мог бы доставить его к целителям. Сама она осталась без коня и понятия не имела, где ближайший город с живыми людьми. – Ваше высочество! Мне очень важно знать, где «Яна». – Она слегка потрясла принца за плечо. – Нам нужно ее найти.
Мерика продолжала бить дрожь. Он вцепился в рубаху на груди. Кожа его казалась обжигающей на ощупь, а Нити становились бледнее и бледнее. Однако Ноэль не собиралась дать ему умереть. Не только потому, что Сафи бы этого не простила, но потому что она рассталась из-за него с огромной частью себя.
И еще потому, что не была готова принять на душу еще одну смерть.
Она схватила его за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза.
– Как найти «Яну», ваше высочество?
– В-ветряной б-б-барабан, – выдохнул принц. – Постучи.
Ноэль отпустила его и стала озираться. В других городах ветряной барабан всегда висел где-то на берегу…
Вон он! В восточной части набережной. Всего в нескольких кварталах. Над набережной расцветало соленое утро.
Ноэль поднялась. Мыщцы словно посыпали толченым стеклом. Но, шаг за шагом, она добралась до барабана. Рядом с ним висел молоток. Изо всех сил надеясь, что он заколдованный, Ноэль дотянулась до него и ударила. Потом еще и еще.
Она лупила в барабан изо всех сил, словно выколачивая из него свои горести, ошибки и саму душу, и одновременно пыталась придумать план. Потому что этого у нее было не отнять – умения просчитывать свои шансы и слабые места противника и выбирать подходящие условия для сражения.
В этот раз задача была сложнее обычного, потому что Сафи еще никогда не похищали марстокийцы. Но у любой задачи есть какое-нибудь решение, если как следует поискать.
Ноэль собиралась разыскать Сафи любой ценой. Наплевав на сложности, как сейчас плевала на ноющие от боли мышцы рук и дрожь в коленях. Она знала, что разыщет Сафи и больше ее не отпустит.
Потому что сестры – навсегда. Друг за друга – до конца.
Ме-верушта.
* * *
Когда приплыла «Яна», Мерик был без сознания. Когда его принесли в Божий дар, к Колодцу истоков, принц почти не дышал. Лишь на следующий день он узнал, что его команда оставила Ноэль позади. Она убедила Хермина, что беспокоиться не о чем и что за ней «зайдут кое-какие люди», с которыми «назначена встреча в трактире». Что якобы эти люди помогут ей отбить Сафи у марстокийцев.
Многое оказалось для Мерика новостью тем утром, когда он очнулся у Йориса на матрасе возле входа в капитанскую каюту. Он узнал, что принц Леопольд бесследно исчез, и никто не знал, где его искать. Наследник империи прятался в Божьем даре, однако посреди ночи словно испарился.
Мерик также узнал, что его тетка жива, поскольку именно она привела его в чувство при помощи Колодца истоков. Правда, она не стала дожидаться, когда он придет в себя, и отправилась в монастырь сообщить о пробуждении нубревенского Колодца.
