Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
По тону звонка Мюллер понял, что надвигается катастрофа. С тяжелым сердцем позвонил он своему другу Нехёслеру и договорился срочно встретиться с ним в знаменитом мюнхенском Английском парке. Во время встречи он сказал, что с ним, судя во всему, все кончено, и попросил священника позаботиться о будущем его дочери. Его жена, у которой до замужества с ним был опыт работы в офисе, сможет как–то устроиться, а вот дочери «осужденного изменника» без помощи и поддержки его друзей придется очень трудно.
Устроив, как смог, свои личные дела, Мюллер отправился на машине в Берлин; за рулем был его товарищ по абверу капитан Икрат, который сочувствовал Сопротивлению. Приехав в Берлин, Мюллер направился, согласно полученным инструкциям, прямо к Остеру домой, где застал руководителя абверовской оппозиционной группы действий в состоянии тягостной озабоченности и напряжения. Остер сказал, что они оба замараны по уши, и никто не может сказать, что теперь произойдет. Ясно одно, что каждый из них должен разбираться с возникшей ситуацией сам и пытаться найти наилучший выход, памятуя при этом о взятых ранее на себя взаимных обязательствах, что если кому–то из них будет суждено отправиться на виселицу, он последует туда один, не выдав товарищей. А теперь, сказал Остер, Мюллер должен срочно встретиться с Канарисом, который проинформирует его о происходящем.
По–прежнему заинтригованный и ничуть не успокоенный услышанным, Мюллер направился на Тирпиц–Уфер, где застал Канариса, который уже собирался уходить на ежедневное служебное совещание. Говоря почти шепотом и фамильярно обращаясь к Мюллеру на «ты», что было характерно для адмирала, когда тот сильно волновался, Канарис выпалил: «Бурые птицы! Ты видел бурых птиц?» Мюллер отрицательно качнул головой, и тогда Канарис направил его к Донаньи, чтобы он изучил ситуацию и подумал над тем, что делать, пока Канарис будет на совещании.
Несколько лет назад Геринг создал «Исследовательский центр», который представлял собой «черный ящик», или центр по перехвату и расшифровке информации. Сообщения, передаваемые иностранным правительствам, перехватывались, расшифровывались, а затем направлялись тем ведомствам и подразделениям в Берлине, которых данная информация касалась. Поскольку текст перехваченных сообщений печатался на коричнево–бурой гербовой бумаге с изображением официального герба рейха – орла, держащего свастику, в абвере их насмешливо называли «бурыми птицами».
В данном случае среди расшифрованных телеграмм оказались два послания Ньювенхайза – от 2 и 4 мая 1940 года[206].
Мюллер, крайне взволнованный и обеспокоенный, все еще вчитывался в донесение, в котором он характеризовался либо как предатель, либо как провокатор, когда вошел Канарис, вернувшийся с закончившегося совещания. Адмирал спросил: «Это о тебе?» «Адмирал, – последовал ответ, – я не могу сказать с уверенностью; может быть, да, а может быть, и нет». Хладнокровие Мюллера произвело впечатление на Канариса, который положил руку ему на плечо и, улыбаясь, сказал: «Наш непоколебимый колосс в бурном вихре событий». Затем, демонстрируя свое уважение к договоренности между ним и Мюллером о том, что последний не будет получать никаких команд по служебной линии, Канарис спросил: «А ты готов получить мой приказ и выполнить его?» Мюллер ответил на это, что все зависит от того, что это за приказ. «В таком случае, я приказываю вам, – Канарис перешел на официальный тон, – отправиться в Рим со специальным заданием расследовать обстоятельства произошедшей там утечки информации». Ехать нужно немедленно; из Берлина следует позвонить в Мюнхен, чтобы необходимый дополнительный багаж был доставлен прямо в мюнхенский аэропорт. Как только самолет поднимется в воздух, Канарис даст приказ «вести» Мюллера на всех пунктах пересечения границы с Италией. «Я должен позаботиться о том, чтобы на это не наложил свою лапу Гейдрих», – сказал он. В Риме Мюллер должен пойти в отделение абвера, штаб–квартира которого располагалась в том же здании, что и военное министерство Италии; возглавлял отделение полковник Гельферих, который обеспечивал связь абвера с вооруженными силами Италии. Гельферих будет предупрежден о приезде Мюллера и о том, что он пребывает в статусе особого уполномоченного. А такой статус позволял его обладателю давать поручения и тем, кто был выше его по рангу. Все «расследование», таким образом, будет сосредоточенно в руках Мюллера.
Старый лис Вильгельм Канарис, непревзойденный мастер перемешивать правду с вымыслом, вновь пришел на помощь чрезмерно активной группе Остера, когда ее члены оказались в крайне опасной ситуации. Назначение Мюллера «надзирателем за самим собой», как он охарактеризовал свое положение Нехёслеру, было поистине гениальным ходом со стороны адмирала. Теперь Канарису оставалось только заверить фюрера, который находился в сильнейшем раздражении и яростно требовал немедленно и самым тщательным образом выяснить, как и почему в Риме произошла утечка, что он нашел идеально подходящего для выполнения этого задания человека, каковым является один из его лучших агентов Йозеф Мюллер, обладающий прекрасными связями и контактами в Ватикане[207].
Группа Остера отнюдь не была настроена благодушно относительно того, какой может, в конце концов, оказаться реакция Канариса на все происходящее. Им было хорошо известно, что он крайне серьезно относился к вещам, которые, по его мнению, могли характеризоваться как национальная измена. Очевидно, что в данном случае Канарис отодвинул на второй план все подобные соображения и просто решил помочь своим друзьям, попавшим в беду. Также, вероятно, он чисто инстинктивно решил ответить на раззадоривший его вызов со стороны СД и не дать возможности своим конкурентам одержать верх в данном вопросе.
Итак, Мюллер вновь отправился в Рим; на этот раз у него были полномочия использовать все возможности, имевшиеся в распоряжении у местного отделения абвера для выполнения поставленной перед ним задачи – провести «расследование» в отношении самого себя. В первую очередь он проинформировал обо всем отца Ляйбера. Бельгийского посла, отметил Мюллер, следует убедить немедленно укрыться на какое–то время в Ватикане, где его «достать» будет не так–то просто. Донаньи сообщил, что, по слухам, посол обладал склонностью к гомосексуализму и что поэтому СД немедленно этим воспользуется, подослав к нему соответствующих людей для работы с ним. Однако в данном случае произошла ошибка, поскольку, как объяснил Нутс, гомосексуальными наклонностями обладал не бельгийский посол в Ватикане, а один из высокопоставленных сотрудников бельгийского посольства в Италии; агенты СД вскоре убедились, что вышли не на того человека. Мюллер и Ляйбер были согласны в том, что необходимо отвести внимание от той роли, которую в передаче информации бельгийцам играл Нутс. Было решено, что теперь Мюллер будет посещать дом главного аббата только после того, как стемнеет.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
