По отбытии срока наказания (с учетом предварительного следствия) Дмитрий Павлович 23 июня 1943 г. был освобожден из лагеря и направлен в распоряжение военкома г. Березники Молотовской области. Там его поставили на воинский учет, и он до окончательного выяснения своего положения в Наркомате ВМФ устроился на работу в Камское речное пароходство (пристань Березники) рулевым на речном трамвае. Неоднократно (через военкомат) Д. П. Исаков просил отправить его в действующую армию на любую должность в соответствии с его опытом и знаниями.
Нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов знал Д. П. Исакова по довоенной службе, и поэтому процесс восстановления его в кадрах флота надолго не затянулся. Приказом наркома от 10 сентября 1943 г. Дмитрий Павлович был назначен заместителем начальника тыла Амурской военной флотилии – командиром Хабаровского военного порта с присвоением воинского звания “капитан 1-го ранга”. Перед началом войны с Японией Д. П. Исаков занимал должность начальника тыла указанной флотилии. После окончания войны по протесту заместителя Прокурора СССР генерал-лейтенанта юстиции А. П. Вавилова судимость с Д. П. Исакова была снята.
В 1945–1947 гг. капитан 1-го ранга Д. П. Исаков исполнял обязанности начальника тыла Дунайской военной флотилии. Полностью он был реабилитирован постановлением Военной коллегии от 14 мая 1955 г.
Одним из заключенных, добившихся решения об отправке его на фронт, был бывший командир 9-й кавалерийской дивизии комдив Ушаков Константин Петрович, подлинный герой Гражданской войны. Бывший офицер старой армии, выходец из потомственных дворян, уроженец с. Гайворон Черниговской области, член ВКП(б) с 1920 г. по 1937 г. (исключен за связь с чуждым элементом и за притупление политической бдительности). Арестовали комдива Ушакова 22 февраля 1938 г. в Москве, куда он прибыл «искать» правду после освобождения его от должности командира 9-й кавдивизии. В марте 1938 г. К. П. Ушакова этапировали в Киев.
Активный участник Гражданской войны и борьбы с басмачеством в Средней Азии, К. П. Ушаков был в боях много раз ранен и фактически являлся инвалидом, о чем у него были соответствующие документы. Однако он не хотел уходить из армии и продолжал свою нелегкую службу в кавалерии. Комдив Я. А. Мелькумов, тоже отбывший свой срок в лагере, в книге «Туркестанцы» очень тепло отзывается об Ушакове и руководимой им кавалерийской бригаде, с которой он вместе громил басмачей в 20-е годы. За боевые подвиги К. П. Ушаков был награжден четырьмя орденами – тремя орденами Красного Знамени (знаки орденов №№ 3142, 315 и 18) и орденом Трудового Красного Знамени Узбекской ССР (знак ордена № 112).
Обвинялся Константин Петрович по ст. ст. 54-1«б», 54-8 и 54–11 УК Украинской ССР. То есть обвинялся как участник военного заговора, как член антисоветской военно-офицерской организации «РОВС» и что якобы проводил подрывную работу в частях вверенной ему 9-й кавалерийской дивизии. Обвинили Ушакова и в шпионаже в пользу одного из иностранных государств (какого именно – не указывается).
Арестованный комдив Ушаков на предварительном следствии в результате физического воздействия виновным себя в инкриминируемых ему преступлениях признал, оговорив себя и других лиц из числа комначсостава РККА. Своим вербовщиком в военный заговор Константин Петрович (читай – следователь НКВД) назвал комдива М. А. Демичева, а вербовщиком в организацию «РОВС» – начальника штаба 2-й кавалерийской бригады Клецких (1922 г.). Однако несколько позже Ушаков от своих так называемых признательных показаний отказался как от вымышленных и ложных. 18 апреля 1939 г. он в заявлении на имя военного прокурора Киевского Особого военного округа писал: «…прошу: 1) считать все ранее на следствии мною показанное, как вынужденно данное – ложным; 2) показания мои на всех перечисленных в показаниях и протоколах лиц – считать вымышленными, данными мною под принуждением…»[328]
Следствие по делу К. П. Ушакова проводилось в 1938 г., однако суд над ним состоялся только в июле 1939 г. Военная коллегия 20 июля 1939 г. приговорила его к 15 годам лишения свободы в ИТЛ плюс к пяти годам лишения политических прав после отбытия указанного срока, а также к лишению присвоенного ему воинского звания «комдив». На суде Константин Петрович вршовным себя не признал. Он отказался от всех порочащих его показаний, данных им на предварительном следствии, заявив, что все они ложные.
Наказание К. П. Ушаков отбывал в северо-восточных лагерях: до сентября 1940 г. находился во Владивостоке (6-й километр, подлагпункт № 1); в сентябре 1940 г. был переведен в бухту Находка (почтовый ящик № 89). Здесь его в августе 1940 г. и встретил такой же заключенный и тоже бывший командир кавалерийской дивизии комбриг А. В. Горбатов, ехавший в Москву для пересмотра своего дела. Нечего и говорить, как завидовал Горбатову Константин Петрович.
Из воспоминаний А. В. Горбатова:
В бухте Находка, торжественно-радостные, мы покинули пароход и вступили, как говорили, на Большую землю, хотя для нас она была всего лишь деревянными бараками. В тот же день, придя за кипятком, я встретил К. Ушакова, бывшего командира 9-й кавдивизии. Его когда-то называли лучшим из командиров дивизий; здесь же наш милый Ушаков был бригадиром, командовал девятью походными кухнями и считал себя счастливчиком, получив такую привилегированную должность.
Мы обнялись, крепко расцеловались. Ушаков не попал на Колыму по состоянию здоровья: старый вояка, он был ранен восемнадцать раз во время борьбы с басмачами в Средней Азии. За боевые заслуги имел четыре ордена.
За то время, пока мы жили в Находке, у Ушакова произошли перемены к худшему: его сняли с должности бригадира и назначили на тяжелые земляные работы. Начальство спохватилось, что осужденным по 58-й статье занимать такие должности не положено, когда под рукой есть “уркаганы” или “бытовики”…
…Накануне отъезда из бухты Находка я нашел Костю Ушакова в канаве, которую он копал. Небольшого роста, худенький, он, обессиленный, сидел, склонив голову на лопату. Узнав, что я завтра уезжаю, он просил сказать там, в Москве, что он ни в чем не виноват и никогда не был “врагом народа”.
Снова крепко обнялись, поцеловались и расстались навсегда. Конечно, я добросовестно выполнил его просьбу, все передал, где было возможно. Но вскоре после нашей встречи он умер[329].
Горбатов пишет, что Ушаков «вскоре умер»… Но как понимать это «вскоре» – через месяц, полгода, год!.. Остается какая-то недосказанность, недоговоренность и не знаешь, когда это событие произошло: то ли в том же 1940 г., то ли в следующем, 1941-м. В реальности же Константин Петрович Ушаков умер три года спустя («вскоре»!) после его встречи с А. В. Горбатовым – 16 июля 1943 г., когда он отбывал свой срок в Свободненском ИТЛ (Амурская область).
За эти три года К. П. Ушаков написал десятки жалоб в различные инстанции по поводу своего незаконного ареста и заключения в лагерь. Например, в апреле 1940 г. он направил жалобу в адрес К. Е. Ворошилова, который знал Ушакова по его боевым делам. И что удивительно – письмо дошло до адресата. Уже не нарком обороны СССР, но Маршал Советского Союза и заместитель председателя СНК СССР К. Е. Ворошилов прочитал поступившую жалобу К. П. Ушакова и написал на ее первом листе свою резолюцию: «Главному военному прокурору т. Гаврилову. Прошу разобраться в этом деле. Ушакова знаю с хорошей стороны. Результаты сообщите. Ворошилов. 28/VII-40»[330].
