Но, наверное, сейчас все это не важно. Я перечитываю послание, мысленно расставляя знаки препинания. Не уходи. Дай сдачи. Сражайся с корпоративным врагом. Встретимся в твоей комнате сегодня вечером в восемь. Это война. От кого это? Что происходит? И тут меня пронзает догадка. Я не думала, что враг существует. Потом поняла, что враг — это я. И решила дезертировать. А теперь — возможно ли это? — мне, видимо, предстоит узнать, что существует и другая сторона. Видимо, она должна существовать, раз есть враг. Мой мозг прокручивает пленку с событиями последней пары недель, точно дешифратор паролей, подставляющий одну букву за другой, чтобы увидеть, какая подходит. Я чуть ли не слышу чик — чик — чик — это лица, совпадения, встречи, фразы становятся на свои места. И я вдруг понимаю, что могу довольно точно предсказать, кто придет сегодня вечером в мою комнату. Ни дать не взять «Клудо».[109]
Раздается шум — словно мраморные шарики сыплются на бетон, — и клочок солнца в кабинете Бэббиджа исчезает, точно коврик, который кто-то просто сдернул со стены и свернул. Забавно, как сразу темно здесь стало без солнца. Я вздрагиваю. Да еще вдруг похолодало. Я встаю и иду к окну — глаза Бэббиджа, кажется, по-прежнему следят за мною. Градины, здоровенные, как кляпы, валятся с небес. Я стою в этой промозглой сумрачной тишине и наблюдаю, как люди снаружи ныряют в лавки и подъезды или спешно открывают прихваченные на всякий случай зонтики. Один мужчина бежит сломя голову по внезапно опустевшему тротуару, прикрыв голову пластиковым мешком из супермаркета. Из окна веет запахом мокрых листьев.
Измени мир. Неужели мама вновь совершила путешествие во времени? И нарушила какой-то космический закон, чтобы послать мне эту книжку с письмом? Верю ли я в совпадения? Верю ли в прозрения? Прекрати, Алиса. Град бьет по окну и земле снаружи, люди все так же, сгрудившись, толпятся в дверных проемах, глядя в небо. Помню, как-то раз я решила, что столкнулась с невероятным совпадением — я искала какое-то слово в энциклопедии. Обычно я целую вечность не могу найти нужную страницу, но однажды, только однажды, я взяла энциклопедию и тут же открыла ее, где надо. Удивительно, подумала я. А потом выяснила, что, раз всю жизнь постоянно пользовалась словарями и энциклопедиями, это рано или поздно должно было произойти. В энциклопедии, ну, скажем, тысяча страниц. Таким образом, ее открывая, ты с вероятностью в 1/1000 попадешь на страницу с нужным словом. Эти выкладки сильно искажаются из-за того, что люди не открывают энциклопедии наугад — они стремятся угодить как можно ближе к искомому слову. Если ищешь слово, начинающееся на «В», то не открываешь книгу с конца — нет, открываешь почти в начале — потому что, разумеется, именно там находятся слова на «В». Стало быть, вполне вероятно, что ты не однажды в жизни попадешь на верную страницу, особенно если часто пользуешься энциклопедиями (хотя, конечно, это может случиться в первый же раз, когда обратишься к одной из них).
Теория вероятностей — не забывайте! — также доказывает, что если собрать в одной комнате двадцать три человека, то с вероятностью 50 процентов у двоих окажется одинаковый день рождения. Вероятность — хитрая штука, интуитивно ее люди не понимают. Мы объявляем совпадениями события, не столь уж невероятные с математической точки зрения. Вспомним историю с Мэрилин вос Савант и «проблемой Монти-Холла». Конечно, больше шансов выиграть автомобиль, если вы перемените мнение и выберете другую дверь. С вероятностью в две третьих вы изначально ошиблись, так что вам определенно стоит передумать. Но когда Мэрилин вос Савант сказала об этом, даже Эрдёш пришел к мнению, что она не права. Но она была права. Мужчины-математики завалили ее гневными письмами, где говорили, что она ошибается, но она не ошиблась.
Итак, вы выбрали одну из трех дверей. Вам показали козла. Не передумать ли? Вы выбрали жизнь, в которой, как вам казалось, есть смысл. Но есть два других варианта. Один, допустим — козел. Второй — таинственное нечто. Не открыть ли таинственную дверь? Или вы выйдете из игры и (в метафорическом смысле) обвенчаетесь с козлом? В конце концов, что в нем такого плохого? Я бы вообще-то лучше выбрала козла, чем автомобиль. Зачем он мне, у меня уже есть автомобиль, а вот газонокосилки нет.
Или, скажем, перед вами две коробки. В коробке «А» — 1000 фунтов. В «Б» либо пусто, либо лежит миллион…
Я поднимаю сумку с пола.
— Как бы вы решили парадокс Ньюкомба? — шепчу я Чарлзу Бэббиджу. — Что бы вы выбрали?
Я улыбаюсь, поворачиваюсь и направляюсь к двери.
Возьмите коробку Б, говорит кто-то басом.
Бэббидж? Я оборачиваюсь, но манекен неподвижен и мертв. Мое сердце бьется, как рыба на крючке, я бегу, стуча каблуками, вниз по лестнице.
— О мой бог, — говорит женщина за столом, когда я проношусь мимо.
— Простите, — бросаю я на лету. — Я опаздываю…
Град прекратился, и люди снова слоняются туда-сюда, их туфли, кроссовки и сапоги бороздят грязную слякоть, между булыжниками блестят крохотные лужицы. Я смотрю на башенные часы, и вижу, что уже половина первого. Перейдя дорогу, я топаю назад к смешному маленькому параду лавчонок вдоль улочки, которая, как я только что заметила, называется Масляная Тропа. Одна из лавчонок — магазин здоровой пищи, и, нырнув туда, я покупаю большую бутылку настойки эхинацеи за счет «Попс». Народу довольно много, и я оказываюсь в очереди, где целую вечность стою, таращась на доску объявлений, утыканную визитными карточками. Персональные вояжи, Йога для здоровья, Рэйки, Индивид и духовность, Рефлексология, Цветотерапия, Психическое врачевание. Мастерская камлания, Юнгианская терапия, Консультации по психодинамике, Гипнотерапия, Роды под гипнозом, Мантры для беременных, Ци-гун, Лечение кристаллами… На каждой — номер мобильника, и на миг я вспоминаю визитные карточки проституток в лондонских телефонных будках. Наконец моя очередь подходит, и я расплачиваюсь за эхинацею.
Захожу рядом в забавный маленький универмаг. Тут пахнет кожей — запах сопровождает меня всю дорогу до скромного отдела женской одежды: сплошь струящиеся шарфы, парфюм и «рукодельные» индийские топики. Потом я прохожу через обувной отдел и поднимаюсь по лестнице. У входа на второй этаж (и я зашла сюда только потому, что увидела это в окно) — большая лошадка-качалка, а вокруг всякие традиционные игрушки. Я трогаю лошадкину гриву и вспоминаю, как хотела лошадку-качалку, когда мне было лет пять. Насчет всего остального в этом универмаге я не уверена, но здесь, наверху — вполне мило. Деревянные игрушки, строительные кубики, игрушки, которыми можно меняться, с которыми можно играть в «дочки-матери». Тут есть деревянные игрушечные поезда с рельсами, домашние животные и эльфийские костюмы. Никаких громких названий брендов, никаких пистолетов или электроники — всего лишь простые, прекрасно сделанные игрушки. Глажу шелковую поверхность жонглерских шаров. Смотрю на стеклянные шарики для игры в «марблз», эстафетные палочки и крикетные наборы для игры под крышей. И вижу то, что отчасти вдохновило меня на идею кубиков/фенечек, которую я никогда уже не разовью, — то, что продается во многих универмагах: рассыпные бусинки и нитки, с помощью которых можно выписать свое имя на бусах или браслете. Я улыбаюсь. Да, это мило.
