И тут обитатель сарая кинулся на дверь, так что щеколда отлетела, и выскочил наружу, гремя волочащейся за ошейником длинной цепью. Он радостно визжал, отчаянно вилял толстым кургузым хвостом, умильно и преданно заглядывал людям в глаза. Только бы не ушли без него, только бы взяли с собой!
Когда он с восторженно-умоляющим повизгиванием ткнулся большой головой Нику в бедро, тот, потеряв равновесие, уселся на землю и обрадованно выпалил:
– Так это же Заинька!
– Да какой тебе Заинька, парень, – в замешательстве возразил Донат. – Грызверг это, самый настоящий – смотри, какие зубы! Только поведение странное…
– Его хозяйка называет Заинькой, – пояснила Миури. – Надо снять цепь, тогда я смогу посадить его в кулон.
– Постой минутку спокойно, – уговаривал Ник, возясь с карабином, в то время как Мардарий норовил лизнуть ему руку. – Подожди, мы Заиньку к мамочке отвезем!
Цепь упала на землю, но заключить грызверга в кулон удалось не сразу: он так и жался к Нику, а если тот его отталкивал, принимался испуганно скулить, поджимая хвост. Словно боялся, что его оставят здесь одного. Или хуже, чем одного, – наедине с тем невыразимо ужасным, которое скрывается за кустами в южной стороне.
Улучив момент, когда Ник спрятался за спиной у охотника, Миури бросила кулон. Сразу стало тихо.
– Что это за диковинка? – ошеломленно покачал головой Донат. – Расскажешь кому – не поверят.
– Это грызверг Регины цан Эглеварт, – Миури подобрала рубин на цепочке и протянула Нику. – Надевай. У него разительно изменился характер, но в этом нет ничего удивительного. Бедный пес видел, как Король Сорегдийских гор принял свой истинный облик.
Охотник, услышав это, насторожился, насупился, потом сгреб обоих, одной рукой Ника, другой «бродячую кошку», и поволок напролом через кустарник в ту сторону, откуда пришли. Какое там больное колено! Ник мог только трепыхаться и отворачивать лицо от царапающих веток, Миури находилась не в лучшем положении. Выбравшись на заросшую желтыми колокольчиками прогалину, Донат остановился, отпустил их и велел:
– Ждите здесь. Никуда ни шагу. Я разведаю и вернусь.
– Чего это он? – шепотом спросил Ник, когда старый охотник почти бесшумно исчез в чаще.
– Подождем. Объяснит, – поправляя свой головной убор с кошачьими ушками, ответила Миури.
Вернулся Донат довольно скоро.
– Чуть не угодили в ловушку, – сообщил он озабоченным сумрачным тоном. – Мы побывали на заповедной территории! Окаянная тварь разломала забор на этом участке, чтобы построить конуру для грызверга.
– Он же нас не тронул, – возразил Ник. – Это была не ловушка, просто он вернул нам Мардария, вот и все.
– Не тронул, потому что не успел, – сердито пробурчал охотник.
– В любом случае хорошо, что грызверг нашелся, – опередив Ника, приготовившегося спорить, перевела разговор на другую тему Миури. – Теперь мы сможем выполнить заказ Регины цан Эглеварт и получить деньги.
Пропахшая дешевыми специями гостиница в приморском городке, который оскорбительно не похож на Хасетан и за одно это не имеет права на существование. Однако он существует, по его улицам разгуливают отвратительные тупаки, уродливые дома царапают застиранное небо острыми черепичными крышами, за окном, на каменном карнизе, паршивенькие травинки дрожат на ветру. От всего этого с души воротит. А Хасетан, город-легенда, опять недосягаем. Только и радости – знать, что он где-то есть.
Закрывшись в номере, Клетчаб сбрил усы и высветлил волосы. Лицо в зеркале показалось ему помятым и поблекшим, чтобы не сказать потасканным. Под стать городку, где он совершил над собой сию вынужденную процедуру, просто срань соба…
Стоп. Никакой больше «срани собачьей». Придется переучиваться на что-нибудь другое. Ксават цан Ревернух, проштрафившийся министерский чиновник, должен бесследно исчезнуть, слишком много за ним делишек поднакопилось.
Еще одна паскудная деталька. Сорегдийский пожиратель душ, как и многие подобные твари, будучи в своем истинном облике, способен проникать в чужой разум. Он утащил живьем двух макиштуанцев-наемников – стало быть, уже знает все, что знали они. Догадался ли оглоед окаянный о том, что высокородный господин цан Ревернух – это Клетчаб Луджереф собственной персоной, никому не ведомо. Возможно, и пронесло. Но он, небось, учел, что Ревернух принимал деятельное участие в организации охоты, и захочет поквитаться. Пора менять личину. Жаль, нет под рукой второго зеркала-перевертыша.
Лишь бы ничего не случилось с Ником. Лишь бы он продержался подольше. Пока он жив, Король Сорегдийских гор будет преследовать не старого ловкача Луджерефа, а другую жертву. Шутка ли – грызверга натравил!
Надо будет взять новое имя и обзавестись новыми привычками. И раздобыть деньжат… Банковские счета Ксавата цан Ревернуха, скорее всего, арестованы, так что он теперь нищий, хуже Келхара.
С досады Клетчаб сплюнул на пол. Так себе получилось, без прежнего хасетанского шика – разучился за четверть века. А он все равно еще раз сплюнул! Приятно, что ни говори, снова стать самим собой, обрести утраченную индивидуальность.
– Да я вам за это ни рикеля не заплачу!
Регина цан Эглеварт стояла посреди зала с мозаичными концентрическими кругами на полу и проклюнувшимися из оштукатуренных сводов позолоченными лепными бутонами. Ее набеленное лицо исказилось от злости, бриллианты на шее и в диадеме сверкали, как капли из грозовой тучи.
Вчера Ник и Миури отдали Мардария хозяйке, и на сегодняшнее утро им было назначено прийти за деньгами. Регина заставила их прождать битый час, а теперь визгливо кричала – как будто по залу метались акустические молнии.
– Мы доставили вашего грызверга из Рифала в Макишту, – улучив паузу, с достоинством сказала «бродячая кошка». – Все как договаривались. Разве мы не выполнили заказ?
– При чем тут выполнили – не выполнили? Формально выполнили, а что вы с ним сделали?!! Мардарий после вашего кулона на себя не похож! Он теперь боится темных углов и начинает плакать, если его оставить одного! Даже ни на кого больше не бросается! Наверное, вы моего Заиньку били! И вы еще хотите за это денег?!
– Задание выполнено, – продолжала дипломатично настаивать Миури. – Мардарий цел и невредим, вы ведь не можете это отрицать?
– Невредим, да?! Он стал нервный! Вы же кошатница, вы собак не любите, специально его запугали! Он у вас в кулоне еще и блох подцепил! Вон отсюда! Никому больше Заиньку не отдам!
Регина наступала на них, скаля мелкие жемчужные зубки и сжимая кулаки. Ник испугался, что она полезет в драку.
– Убирайтесь! Кошка драная помойная, вот вы кто! Сама блохастая, и Заиньку моего блохами заразили! Чтоб ноги вашей больше здесь не было! Во-о-он!!!
– Пойдем отсюда, – шепнула Миури.
Когда очутились на жаркой улице, под глухой мозаичной стеной дворца, очертаниями напоминающего Тадж-Махал, монахиня пробормотала:
