дешевле, чем заплатил за него! — сердито возразил он.
— Вижу, что вы человек широкой души, могли и в три раза дороже заплатить, — сказал я. — Это не значит, что и я должен переплачивать. Дам полтора миллиона.
— Два, — твердо произнес он и сжал зубы, готовясь стоять на своем до последнего.
— Вы, действительно, полковник? — спросил я, потому что российскому офицеру, тем более старшему, торговаться не положено.
— Так точно! Воевал на турецком фронте в Первую мировую, — с вызовом ответил он. — А вы, голубчик, порох нюхали?
— Не приходилось. Воевал летчиком, а в кабину пороховые газы не попадают, — шутливо ответил я.
— В армии какой страны и в каких чинах? — уже спокойно, чисто из любопытства задал он вопрос.
— В американской. Пока командовал эскадрильей, имел временное звание майор, а после отставки вернулся в капитаны. Такой порядок у янки, — рассказал я и назвал свою цену: — Миллион семьсот пятьдесят тысяч — и сразу заключаем договор.
— Сразу видно, что американец. Умеете вы ободрать человека, — с нотками презрения молвил он.
— Бедные и несчастные не продают такие дорогие дома. Вам этих денег хватит до конца жизни, если не продуете в казино, — уколол я в ответ.
— Я потрачу их на искусство. Я всемирно известный импресарио «Оригинального русского балета», — с вызовом заявил полковник Базиль.
— Значит, я из другого мира, потому что не знаю вас и не являюсь поклонником этого вида спорта под музыку. Предпочел бы потратить деньги на приют для животных, — приземлил его, посмотрел ожидающе, не услышал подтверждения сделки или продолжения торга, пожал плечами и предложил: — Пойдемте, подвезу вас до дома.
Он закрыл за нами калитку в воротах, сел на пассажирское сиденье и, глядя в лобовое стекло, произнес решительно:
— Хорошо, я согласен на один миллион семьсот пятьдесят тысяч франков. Заедем ко мне, возьму документы и отправимся к нотариусу.
В Монако и Франции сделки по продаже недвижимости совершает нотариус, получая установленную пошлину, которая пропорциональна сумме сделки, но не плавно, а скачками.
— Деньги отдадите наличными, — потребовал он.
— Носить такую сумму опасно, — возразил я. — Поедем в английский банк «Барклайс». Я выпишу чек в долларах. Его акцептируют и зачислят деньги на ваш счет.
— Да, так даже лучше. Я поеду собирать труппу в Лондон, — согласился он.
Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы на свои деньги.
143
В отеле «Эрмитаж» на ресепшене был тот же портье, что поселял меня вчера. Никак не пойму, какой у них график, меняются в самое неожиданное время. Видимо, он уже знал, что я переселился в более дорогой номер, потому что улыбался благожелательнее.
— Месье, вам дважды звонила мадмуазель… — он глянул на листок бумаги, взятый из ячейки вместе с моим ключом, — … Джулия Рейкс. Потребовала, чтобы вы обязательно перезвонили ей, когда придете. Очень эмоциональная мадмуазель.
Последняя фраза позабавила меня, поэтому предположил:
— Давайте угадаю! Она обозвала вас старым кретином, потому что плохо понимаете по-английски?
— Да, что-то в этом роде… — смущенно признался он.
— Это знаменитая американская киноактриса, так что относитесь к ее словам, как к награде, как это делаю я, — шутливо посоветовал ему.
— В каких фильмах она снималась? — поинтересовался портье, которого явно попустило.
Кино — это сейчас святое, поэтому актрисам прощается всё и даже чуть больше.
— Самый известный ее фильм — комедия «Девушка из Техаса», — ответил я, умолчав, что пока и единственный.
— Где-то я видел афишу с таким названием. Надо будет посмотреть, кто удостоил меня такой чести, — с юмором произнес он и полюбопытствовал: — Месье тоже имеет отношение к кино?
— Изредка пишу сценарии, но ваших гостей не буду терроризировать печатной машинкой, — скромно признался я.
— Это не проблема. Мы им объясним, они поймут, — заверил портье.
— Минут через десять соедините меня с мадмуазель Рейкс, — попросил я.
Сперва надо остынуть под холодным душем, смыть с тела жару, а то не выдержу одновременно две пытки, тела и мозга.
— Где ты пропадаешь целый день⁈ Я несколько раз звонила тебе! — начала Джулия Рейкс с упреков.
— У тебя такой красивый голос, — бархатным тоном молвил я.
И попробуй уличи меня, что соврал. Мы понятия не имеем, какой у нас голос, потому что тот, что звучит в записи явно не наш.
Услышал, как в ее голове щелкнул тумблер, или это помехи на линии, после чего актриса похвалила радостно:
— Ты всегда такой милашка! Не то, что эти надутые англичане! — после чего перешла к главной теме: — Я почему звоню тебе. Здесь начали показывать «Девушку из Техаса». Теперь меня узнают на улицах, просят автограф!
Ради этого стоило напрягать меня.
— Наслаждайся, пока есть возможность. Поклонники такие ветреные, — посоветовал я и поменял тему разговора: — Как проходят съемки?
— Я справилась с этой гадиной. Она больше не спорит со мной, делает все, как в сценарии, — сообщила Джулия Рейкс.
— Значит, ты делаешь то, что ей надо, — сделал я вывод. — Вспомни, какие были изменения во время съемок за последнее время? Сценарий переделывали?
— Нет, все по-прежнему, — ответила она.
— Вспоминай. Любые изменения, — потребовал я.
— Да не было никаких, — заверила она. — Только оператор начал снимать меня снизу, чтобы выглядела выше.
— И комичнее или уродливее, — подсказал я.
— Почему? — не поняла она.
— Люди при виде снизу выглядят иначе, не обязательно хуже, но чаще кажутся карикатурнее, смешнее. Можешь проверить. Ляг на колени кому-нибудь и посмотри на него снизу. Ты увидишь совершенно другого человека, — предложил я.
— Подожди, — сказала актриса, положила трубку на стол, после чего я услышал приглушенное: — Эй, ты, иди сюда! Садись на диван! — через какое-то время трубку опять взяли, и раздался яростный вопль Джулии Рейкс: — Вот сукин сын! Я ему камеру на голове разобью!
Камеры сейчас тяжеленные, не получится. Хотя разъяренная красавица способна на невероятное.
— Оператор делал это из лучших побуждений. Его заверили, что так будет лучше, — объяснил я. — Угадай с трех раз, кто убедил его?
— Старая сука! — попала она с первой попытки.
— Вот именно, — согласился я. — Поэтому оставь парня в покое, займись ею. Только не ввязывайся в драку, будь умнее. Сделай так, чтобы она выглядела в кадре дурой или неумехой, и заверь всех, что так лучше для фильма.
— Как это сделать? — спросила она.
— Не знаю, — честно признался я. — Это ты должна почувствовать во время съемок и сымпровизировать. Поступи с ней так же, как она с тобой: представь, как бы ты не хотела выглядеть на экране, и макни в это положение соперницу.
— Я поняла тебя! — радостно сообщила она. — Обязательно позвоню, если получится, что задумала!
Не похвастался
