Так, разве что мог смастерить какую-нибудь простую штуку, полезную в хозяйстве, да выковать что-нибудь несложное. Гвоздь, да подкову разве что.
Но кузнецы, пусть даже не слишком умелые, нужны всегда. Так что Ридбик очень удачно заглянул в одну небольшую деревушку, одну из многих на территории Альтагарской Империи, и так и остался в ней, понемногу помогая местным, которые даже не зажимали серебра для чужеземца, что в первое время было очень кстати. Там же он и получил своё теперь уже излишне прижившееся прозвище – Ридбик Гвоздь.
Дворм даже был готов остаться чуть дольше в этой деревне. Всё же, она ему нравилась. Здесь был и хороший климат, не жаркий и не холодный, близкий к свежим лесам. И приветливый люд, что пригрел у себя невесть откуда взявшегося кузнеца. И какая-никакая близость к Лагосу, куда периодически ездил сам Ридбик и совершенствовал своё ремесло.
Но амбиции всё же взяли своё, и дворм отправился покорять новые вершины. Перебравшись чуть южнее, он посетил цветочную столицу Империи – город Байфрост, а оттуда двинулся в королевство Флорвейл.
Провинция Ашероль на северо-востоке страны напомнила ему о той самой деревеньке, что стала, можно сказать, родной. А небольшой, но стремительно развивающийся Городок Хадрия зажёг в глазах азарт и желание доказать самому себе, что он чего-то, да стоит.
И надо сказать, что Ридбик справился с грузом собственных желаний. Организованная им на пригоршню сбережений кузнечно-изобретательская контора начала приносить деньги, и уже через пару месяцев работы он вышел на крупные заказы.
Кто же знал, что именно на них он в итоге и погорит. Да ещё и на каком заказе. На заказе самих Даркармов. Люди сугарийцев заказали у него огромное количество дверных петель и креплений. Срок для выполнения был достаточно неспешный, так что Ридбик не питал ничего кроме уверенности в собственных силах… Как жаль, что всё пошло наперекосяк.
Было ли дело в какой-то минутной слабости, собственной невнимательности, ударившей в голову жаре или ещё в чём-то, Ридбик сказать не мог, как не пытался обдумать случившееся. Из-за неправильно сделанных деталей на большой стройке Даркармов произошла трагедия. Напрямую кузнец не был в этом виноват, но косвенно именно его действия положили начало довольно трагической цепочке. Так что он даже не стал отпираться, когда к нему домой пришли жандармы и напрямую сказали, что собираются его задержать.
Дварфы отправили его под стражу. Компенсацию за непреднамеренное убийство он выплатил сполна, как и признанный виновным ревизор, что проверял все комплектующие. В камере же ему было поручено подрихтовать форму некоторых деталей. Привести их в надлежащий вид, если так можно выразиться. Грубо говоря, отработать свой долг.
И инструмент, и сами детали ему выдали, и, пусть пришлось находиться круглые сутки в камере, его, как других, не отправляли в карьер или в места ещё хуже. Сырость и запах можно было перенести. К тому же, временные. А вот вернуться с неразгинающейся спиной, скрипящими коленями и раздавленными руками после долгой смены не слишком хотелось.
По сути, Ридбик находился по стражей Даркармов на очень уж облегчённых условиях. С мошенниками и ворами, закидываемыми к остальным в каталажку, не церемонились совершенно, применяя, в том числе, и физическое воздействие. А с Гвоздём местный надзиратель даже вёл дружеские беседы.
Других преступников местные хозяева запугивали так, чтобы в будущем совершенно отбить у тех всяческое желание попытаться преступить закон вновь. Пожалуй, это было достаточно эффективно, ведь несколько часов в здешней камере являлись куда более эффективной мерой нежели изолятор констебля. Ни один заключённый спустя сутки своего заточения у Даркармов не проявлял никакой вседозволенности. Пожалуй, кроме одного.
Когда Ридбику предстояло провести последнюю ночь в тюрьме, в камеру внезапно закинули эльфа-оборванца. Весьма необычное зрелище. А ещё необычнее было то, что громила, обычно заталкивающий людей внутрь с холодным, абсолютно равнодушным выражением лица, сейчас был не просто зол – его лицо искажала самая настоящая животная ярость.
Как мешок с грязным бельём, он закинул бессознательную тушу внутрь, а затем громко захлопнул дверь, что-то бурча себе под нос.
- За что его так? – поинтересовался, выглядывая через решётку, дворм. – Обычно ты как-то более… безразлично их заталкивал внутрь.
- Расскажу – не поверишь, - стражник шумно выдохнул, сжав металлический прут рукой.
- Готов послушать, - Ридбик пожал плечами. Всё равно, работу на сегодня он закончил уже пару часов как.
Бугай отошёл от пустой клетки, где только что появился новый заключённый. Обычно к этому времени она уже теснится от огромного количества людей, насильно затолканных внутрь, но сегодня все те, кого обычно отправляют работать в карьер, отчего-то не вернулись. Он сделал пару шагов ближе, встав напротив дварфа-северянина. Возвышаясь над ним в высоту едва ли не человеческого роста, он лишь выдохнул и сгладил лицо к более спокойному тону.
- Дорогую штуку решил украсть, - процедил громила. – Причём, наитупейшим способом.
- Просто схватил с прилавка что ли, когда вы рядом стояли? – интереса ради предположил изобретатель.
- Вроде того, - подтвердилась догадка следующим же ответом. – Только ещё и именем известным представился.
- Действительно, глупо, - выразил мысль вслух изобретатель. – Харконом представился?
- Упаси Творец, его бы тогда господин Даркарм лично бы четвертовал, - чуть дёрнулся громила, замахав руками. – Нет, там личность известная, но не настолько. А спёр зелий почти на полторы золотых Флоры, а потом ещё и на ребят кинулся.
- Идиот, - подытожил Ридбик.
- Полный, - вторил ему бугай. – Мне пора, - он махнул на прощание рукой, а затем вышел из зоны заключения, оставив узников в собственном обществе…
***
Перед глазами царила кромешная, непроглядная темнота. Будто на глаза плотно натянули чёрную тряпку, полностью перекрывающую зрение. В ушах стоял непрекращающийся звон, будто тонкая металлическая проволока зацепила каждый нерв и не прекращала свой раздражающий скрип. Головная боль неистово сдавливала мозг, превращая в склизкую кашицу способность мыслить.
Галантий чувствовал себя так, будто из его разума нещадно выдрали целый кусок его жизни. Мерцая, перед глазами возникла картина на миг остолбеневшего торговца, стражей, появившихся из ниоткуда, осколков стекла и прицельных ударов дубины по затылку. Голова вторила воспоминаниям очередным приступом боли.
Эльф приоткрыл глаза, отодрал щёку от холодного каменного пола, стряхнул рукой налипшие на лицо остатки соломы. Полумрак с пробивающейся внутрь жёлтой полоской дневных лучей после черноты неприятно бил по взгляду. Галантий провёл грязной рукой по лицу, сдирая с неё засохшую корку из крови и грязи. Попытался привстать, но
