запоздалому ужину.
После ужина позвонил Николя и успокоил Сони, сказав, что нашел Камала целым и невредимым, и они решили устроить небольшой мальчишник у Николя, где он и заночует.
Однако Камал не появлялся несколько дней, после инцидента в красной комнате.
Глава 36 — «Примирение»
Несколько дней спустя, у Джимми было школьное собрание, на которое, по просьбе сына, Сони пошла, как говорится, при всем параде, так уж хотелось ему похвастаться, что у него все-таки есть мама, о которой никто доселе не знал. Порой одноклассники даже дразнили его «безотцовщиной», только не было у него матери, а не отца. Такие редкие родительские собрания в основном посещал сам Камал, так как являлся спонсором гимназии. В связи с чем он совмещал своё посещение с визитом к директрисе для обсуждения необходимых нужд школы.
Но, чтобы угодить сыну, в этот раз по обоюдному согласию ответственность за визит в школу была возложена на Сони. И она постаралась выглядеть самой милой и обворожительной родительницей на собрании.
Для начала она посетила салон красоты, где освежили ей маникюр, уложили волнистые локоны красивыми прядями и навели легкий макияж, в тон которому она надела легкое персиковое ситцевое платьице, так как первые дни мая уже дышали теплой погодой.
Возвращаясь домой с сыном после собрания, Сони заметила, как Джимми сиял от счастья.
Сони пожурила его по голове:
— Ну как, малыш? — заговорщицки улыбнулась она сыну. — Думаешь, я произвела фурор?
— Да, — восхищенно ответил он, — все мальчики даже немного завидовали мне.
— Ты знаешь, — Сони наклонилась к уху сына и прошептала, также заговорщицки, — а ведь ты тоже был на высоте, ну прям настоящий джентльмен! Я заметила, как девочки смотрели на тебя.
Джимми бросил на маму удивленный взгляд и Сони продолжила:
— Твой парадный костюм тебе очень к лицу, — и поцеловала сына в щечку.
Сын смущенно засмеялся.
Щекоча и улыбаясь, они вошли в парадную дверь, и Сони увидела в холле Камала с Николя.
— Добрый день, — поприветствовала их Сони.
— Сони, привет, — вскочил с места Николя и в знак приветствия поцеловал Сони в щечку.
— Как дела в школе, Джимми? — пожурил он по голове малыша.
— Хорошо, — ответил тот, широко улыбаясь.
Камал также вскочил с места, но не посмел подойти к Сони. Она заметила его растерянный вид, но не подала виду и старательно отвела взгляд.
— Ну что ж, малыш, пойдем, не будем мешать заниматься делами, — проговорила Сони, уводя сына на второй этаж.
Через некоторое время Сони покинула детскую, оставив Джимми с Мэри и, направляясь в свою спальню, вдруг услыхала небольшой шум в холле и обернулась, чтобы посмотреть, что происходит. Она услышала посторонний мужской бас, который невнятно что-то перечил и выкрикивал ругательства. Не осознавая, что делает, Сони машинально побрела к лестнице и начала медленно спускаться, когда услышала, как дородный мужчина средних лет, стоя почти вплотную к Камалу, прокричал:
— Уйми свою шлюху, иначе мне придется это сделать за тебя.
Камал резким движением кулака ударил его по лицу и повалил навзничь.
Ошеломленная Сони остановилась на середине лестницы и прислонила руку к стене, так как была поражена происходящим и не могла ничего понять. Её слегка качнуло, и кровь отхлынула от лица. Она признала в этом человеке мужчину со школьного собрания, отца ученика, который сидел на первой парте и активно вел беседу с учителем, обсуждая нужды школы, одновременно подсчитывая голоса. В связи с чем она поняла, что отец ребенка либо баллотировался на пост чиновника в акимате, либо был его представителем.
— Она мать моих детей и моя жена, — прорычал Камал, тряся незнакомца за воротник, — если хоть слово еще услышу в её адрес, я лично приму участие в твоей предвыборной кампании и никаких голосов тебе тогда уж точно не видать. Ты понял меня!
Николя с трудом разнял мужчин и пытался успокоить Камала, что-то говорил ему, но Сони больше ничего не слышала. Она смотрела на Камала затуманенным взором, застыв на месте, и не могла отвести взгляд. Её почему-то тронул поступок бывшего мужа — как лев, он набросился на незнакомца, охраняя свою территорию и всех обитателей. Ледяные барьеры пали и Сони почувствовала, как по всему телу разливалось тепло от его слов.
— Убери его с глаз долой, Николя, или я за себя не отвечаю, — тяжело дыша, прорычал Камал и поднял взор.
Николя схватил мужчину за воротник и поволок к двери.
Глаза Камала встретились с Сони, и они застыли в молчаливом ожидании, не произнося ни слова, лишь лаская взглядом друг друга. Почерневшие в ярости глаза Камала потеплели при виде Сони, но в них читалась печаль и грусть. А во взгляде Сони, Камал увидел блеск надежды, нежность в глазах обволакивала его, и он ощущал это на расстоянии. Он стоял, тяжело дыша, не смея пошевелиться, так как боялся, что этот дивный мираж может раствориться. Но его грубо прервал Николя:
— Ну, все, думаю, он больше не побеспокоит нас. Камал, ты не подписал, мне срочно нужно отвезти документ.
Тряся перед носом Камала листом бумаги, возмутился Николя и посмотрел в сторону, куда был направлен взгляд его друга, и лишь тогда он заметил, что на лестничной площадке неподвижно стояла Сони.
— Да, конечно, — прошептал Камал, опустив взор, и присел в кресло рядом с журнальным столиком и софой.
— Прости, — прошептал Николя, понимая, что вторгся в неподходящий момент со своим документом, так как за доли секунд он успел проглядеть слабую искорку, промелькнувшую в пересеченных взглядах Камала и Сони, которая могла бы разжечься в пламя, не помешай им Николя своим документом.
Подписав документ, Камал протянул его Николя:
— Держи, что-то еще?
— Нет, на этом все… черт, — чертыхнулся Николя, и тихо буркнув под нос, пошел прочь.
Камал вновь поднял взор на лестничную площадку в надежде увидеть там Сони, но её и след простыл, так, словно её и не было там каких-то пару минут назад. Устало вздохнув, он медленно побрел в свой кабинет.
* * *
Сони, все еще как в тумане, не соображая происходящего, машинально прошла в свою спальню, приняла душ, а затем стеклянным взором смотрела на себя в зеркале, расчесывая мокрые волосы. Перед ее взором без конца вставала картина происшествия минутной давности, поднятый взор Камала в её сторону, полный печали и нерастраченной нежности. Даже холодный душ не охладил её пыл, её грудь взволнованно вздымалась вверх и также нервно опускалась, тяжело дыша. Волнение сковало ее мысли, она вновь и вновь возвращалась к обращенному
