заступничеству и помощи я чудесно спасся.
Ходжа немного подумал, а потом сказал:
— Чудны дела твои, господи! Сперва отдать кому-то тысячу акча, а потом, для того чтобы вернуть их, насылать бурю, заставлять человека давать обеты... Трудно придумать такой странный и окольный путь. Да, человеческому уму не постигнуть неисповедимых тайн всевышнего! Для человека разумного нет большего чуда. Деньги мои пропали здесь, а нашлись в море. Благодарение господу за его милости и щедроты![696]
тур. 5, 189
1135. Будь моя воля
— Все в этом мире в руках божьих, — говорил мулла во время своей проповеди. — А ты как думаешь, сын мой? — обратился он к Афанди.
— В том-то и дело, святой отец, что в руках божьих. Будь в моих, я бы все мечети разломал и пустил на дрова.
уйгур. 14, 18
1136. Собака в мечети
В мечеть вбежала собака. Верующие набросились на нее и стали ее бить. К ним подошел Насреддин и говорит:
— Собака провинилась по неразумению, зря вы ее истязаете. Вот я человек разумный, оттого никогда в мечеть не хожу.
перс. 8, 174
1137. Кто первый
В соборную мечеть Дагбида назначили весьма вздорного, заносчивого настоятеля. Чуть ли не каждый день и час он похвалялся:
— Я первый и в молитве, и среди людей, и во всем.
Надоел он своим хвастовством, и Афанди как-то сказал:
— Ты говоришь неправду. Каждый день я опережаю всех жителей нашего селения, и тебя в их числе.
Имам не поверил и расхохотался:
— Докажи.
— На намаз я являюсь в мечеть после всех и становлюсь у самой двери. Едва намаз заканчивается, я первым выхожу из дверей, первым надеваю калоши и первым прихожу домой.
узбек. 7, 67
1138. Надо же и отдохнуть
Надоело Насреддину каждый день ходить в мечеть. Вот как-то закричал муэдзин с минарета свой обычный изан*, — оджа взял да и спрятался у себя в чулане. Заходит в чулан дочка оджи, смотрит: лежит отец под бочкой и спит.
— От кого ты прячешься, отец мой? — спросила она, растолкав оджу.
— От Аллаха, ну его совсем. Оставь меня в покое, дочь моя, могу же я хоть одни сутки не быть мусульманином[697].
кр.-татар. 4, 26
1139. Пять братьев
Имам приходской мечети спросил Насреддина Афанди:
— Почему вы приходите только на утренний намаз, а четыре остальных намаза не посещаете?
— Видите ли, нас пятеро братьев, — ответил Афанди, — и все пять намазов мы распределили между собой. Поскольку самым старшим из братьев являюсь я, то утренний намаз достался мне.
узбек. 7, 65
1140. Молитвы в долг
Во время утренней молитвы Насреддин беспрерывно повторял: «Аллах велик!»
— Ходжа, — заметили ему, — утром полагается говорить это только один раз.
— Ну что ж, — ответил он, — если я помолюсь больше, чем надо, то Аллах останется моим должником.
тур. 34, 221
1141. Башмаки Насреддина
Насреддин в чужих краях совершил намаз в башмаках. Вор, который ждал удобного случая, чтобы украсть башмаки, говорит ему:
— Я не думаю, чтобы намаз в башмаках имел силу!
— Может, намаз и не будет иметь силы, зато башмаки будут целы, — сказал Насреддин[698].
перс. 8, 139
1142. На бога надейся, а сам не плошай
Один человек, собираясь совершить полное омовение в Акшехирском озере[699], спросил у находившегося там ходжи:
— В какую сторону повернуться мне во время омовения?
— Где твоя одежда, в ту сторону и обернись, — сказал ему ходжа[700].
тур. 5, 230
1143. Осел дороже калош
Эфенди верхом на осле выехал в поле. Вечером он подъехал к кишлачной мечети и тут решил заночевать. Опасаясь ослокрадов, он завел осла в мечеть и привязал его у михраба. Сам лег у входа в мечеть.
Ранним утром в мечеть вошел мулла. Снятые у входа кожаные калоши он нес в руках, чтобы поставить их у михраба. Но тут он увидел привязанного осла. Возмутившись, он закричал:
— Какой это неверный завел осла и поставил его у михраба?!
Эфенди ответил:
— Вы, мусульманин и духовный отец мусульман, уберегая от воров свои калоши, ставите их у михраба. А ведь мой осел в десять раз дороже ваших калош![701]
тадж. 5, 395
1144. Негр не виноват
Ходжа вместе с толпой паломников приближался к Каабе*.
— О Аллах! — закричал кто-то, увидев в толпе негра. — Как можешь ты допустить, чтобы в таком святом месте появился этот черный и дикий неверный?
— Почему вы так презираете его за цвет кожи? — удивился ходжа. — Он по крайней мере достаточно честен и не скрывает своих пороков. Если бы наши грехи так же выступали у нас на лбу, то наверняка мы выглядели бы куда чернее[702].
тур. 34, 274
1145. Нужный камень в тягость не бывает
Однажды, когда Насреддин Афанди возвращался с ночной молитвы из мечети, на него напали воры, от которых он еле убежал. На другой день, отправляясь в мечеть, он набил пазуху увесистыми гальками.
Во время молитвы Афанди начал отбивать поклоны, и камни со страшным шумом посыпались из-за пазухи на пол. Тогда он преспокойно собрал их и снова запрятал за пазуху. После молитвы один из прихожан спросил:
— Зачем вы носите за пазухой камни, Афанди? Ведь это такая тяжесть?
— Нужный камень в тягость не бывает, — ответил Афанди.
узбек. 7, 65
1146. Ангелы и воры
Настоятель мечети долго и пространно рассуждал в своей проповеди о «чистых» и «нечистых» животных:
— Еще патриарх Ной разделил всех животных на два рода. Из них семь пар чистых, коих дозволено правоверным трогать руками и употреблять в пищу, и семь пар «нечистых», с которыми нельзя даже дышать одним воздухом.
Афанди спросил у проповедника:
— А к какому роду относится моя дворовая собака?
— Конечно, грязные псы относятся к «нечистым», — страстно возгласил мулла. — Изгони свою паршивую собаку, о Афанди, и ангелы божьи осенят своими крылами твое жилище!
— А если я прогоню собаку, ангелы не пустят воров в мое жилище?
— Богохульник, — продолжал мулла, — что ты болтаешь? Станут всемогущие ангелы с белоснежными крыльями заниматься твоим рваным барахлом.
— Ну что ж, — сказал Афанди, — лучше я проживу спокойно с «нечистой» собакой, нежели останусь без имущества по милости «чистого» с белоснежными крыльями ангела.
узбек. 7, 238
1147. Аллах недосмотрел
Как-то заболел мулла. Прихожане попросили ходжу Афанди совершить вечерний намаз. Он согласился.
Когда пришел домой, то увидел, что воры выломали двери и унесли их. Недолго думая, Афанди взял в руки лом, возвратился к мечети, выломал там двери и принес их домой. Утром, чуть свет, начал пристраивать двери мечети вместо своих. А мулла
