— Мы с тобой еще можем отделаться от них, Зоя. Только отдай мне пистолет…
— Он убьет Кейла вместе с остальными, — перебил Рафаэль жестко. — Потом застрелит вас. Только так он сможет обезопасить себя.
Холивелл хрипло рассмеялся.
— Неужели ты будешь слушать, что говорит этот лживый латино? Он же хочет только одного — спасти себя и свою драгоценную Джессику! — Холивелл приблизился еще на шаг, и его голос стал угрожающим. — Ну а теперь хватит валять дурака. Отдай мне пистолет!
Зоя повернулась к нему и прицелилась Холивеллу в живот. Руки ее тряслись еще сильнее, чем прежде, но всем — в том числе и самому Холивеллу — было абсолютно ясно, что промахнуться на таком расстоянии немыслимо.
— Я просто не знаю, как быть… — пролепетала она.
Из темноты донесся негромкий прерывистый звук, похожий одновременно и на голос охотящейся совы, и на негодующий крик нутрии, и на писк летучей мыши. Вместе с тем это не могло быть ни то, ни другое, ни третье — Джессика знала это совершенно точно. В странном звуке было что-то нездешнее и в то же время — знакомое. Так, припомнила она, кричали ночные птицы в Ресифе, когда она навещала семью Рафаэля.
Холивелл, видимо, тоже что-то заподозрил. Он затравленно огляделся по сторонам, и его лицо исказила гримаса ненависти и бессильной злобы.
— Бразильская сволочь! — выругался он. Рафаэль смотрел на него спокойно, но в его позе читались уверенность и сознание собственного превосходства.
— Неужели вы в самом деле думали, — мягко спросил он, — что я прилечу один, рискуя своей жизнью и жизнью своей жены? Мои люди, вооруженные автоматическим оружием, заняли позиции и слева, и справа от нас. Сдавайтесь, мистер Холивелл!
— Значит, решил позвать на помощь своих колумбийских приятелей? — спросил Холивелл. — Мне следовало предвидеть такую возможность.
— Мои колумбийские друзья — это мои родственники, и не более того, — холодно парировал Рафаэль. — Я не ищу покровительства картеля, чего не скажешь о вас. Я действительно обратился к ним за помощью, и, поверьте, этого вполне достаточно, чтобы раздавить вас как букашку. Игра проиграна, Холивелл.
— Черта с два!
Холивелл внезапно бросился вперед и, схватив Зою за руки, попытался вырвать пистолет из ее пухлых пальцев. Зоя что-то крикнула, но ее отчаянный вопль захлебнулся и перешел в невнятное бульканье, когда Холивелл сжал ее шею в борцовском захвате и поднес пистолет к ее виску.
Он немного не рассчитал. Кейл, о котором Холивелл совсем забыл, ринулся на него и с силой врезался плечом в бок противника. Все трое упали и покатились по земле, взмахивая руками и ногами. Кто есть кто, разобрать в темноте было совершенно невозможно. Джессика слышала только хриплое дыхание мужчин и сдавленные проклятья, потом послышался треск ломающихся костей и чей-то жалобный крик.
Рафаэль опомнился первым. Подскочив к копошащимся на траве людям, он перехватил руку Холивелла, который отчаянно размахивал пистолетом, пытаясь ударить Кейла по голове, и вырвал у него оружие. Опустившись на колено, он ткнул стволом прямо в лицо Холивеллу чуть ниже скулы.
— Уймись, или я пристрелю тебя! — приказал он.
Очевидно, Холивелл понял, что это не пустая угроза. С ненавистью глядя на бразильца, он поднял руки к лицу.
Кейл медленно встал на колени и легко коснулся плеча матери. Та не пошевелилась — широко разбросав ноги, она лежала на Холивелле, и только рука ее безвольно упала на траву.
На мгновение под дубом воцарилось молчание, в котором слышался только негромкий треск — это Ник, подняв связанные руки, пытался отодрать ото рта полоску лейкопластыря. Справившись с этим делом, он неловко отворил дверцу джипа и потянулся связанными руками к приборной доске, чтобы включить фары.
В ослепительно ярком свете, залившем траву, они увидели, что голова Зои откинулась назад и на плечо Холивелла. Шея ее была неестественно изогнута, а рот открыт словно в беззвучном крике. Одутловатое лицо, прорезанное застарелыми горестными морщинами, было неестественно неподвижным, а остекленевшие глаза, в которых застыли ужас и боль, с укором смотрели в пустое, черное небо. Зоя Фрейзер была мертва.
25
Дрожащими пальцами Кейл закрыл матери глаза и скорбно склонил голову. Кейл так и не поднялся с колен, и его неподвижная фигура была отчетливо видна в ярком свете фар джипа. Над головой Кейла вились ночные бабочки и мошкара, негромкий вздох, сорвавшийся с его губ, смешался с шорохом листвы над головой, когда налетевший с залива порыв ночного ветра запутался в густой кроне виргинского дуба.
Рафаэль положил руку на плечо Кейлу.
— Должно быть, она сломала шею, когда падала, — сказал он негромко. — Мне очень жаль, Кейл…
— Это я убил ее, — чуть слышным шепотом отозвался Кейл, склоняясь еще ниже, словно под тяжестью вины.
— Снимите ее с меня, — подал голос Холивелл и завозился, пытаясь выбраться из-под отяжелевшего тела Зои Фрейзер.
Рафаэль задумчиво посмотрел на него, потом снова перевел взгляд на Кейла.
— Это не ты, — сказал он. — Это не ты убил свою мать.
Кейл поднял голову и встретился взглядом с Рафаэлем. Белки и веки у него были такими красными, что это было заметно даже в слепящем свете фар, а ресницы были мокры от слез. Прикусив губу, Кейл молчал.
— Эй, это был несчастный случай! — крикнул Холивелл, и в голосе его послышались панические нотки. — Я ничего ей не сделал!
— Я думаю, — сказал Рафаэль, не обращая на него никакого внимания, — что твоя мать была наивной пожилой женщиной, которую было очень просто ввести в заблуждение. Как и у всех нас, у нее были свои слабости и недостатки, которыми легко мог воспользоваться какой-нибудь ловкий проходимец. Сегодня она пришла сюда для того, чтобы спасти от беды своего сына и свою племянницу, и погибла из-за своей чрезмерной доверчивости.
Холивелл хрустнул суставами, сжимая и разжимая кулаки.
— Говорю вам, я и не думал ее убивать!
— Скажи это судье! — жестко сказал Ник, отталкиваясь от джипа и делая шаг вперед. — А я расскажу, что я видел.
Джессика поразилась, как быстро мужчины пришли к взаимопониманию, плетя нить заговора, которая должна была оградить Зою от позора, а Джессику — от множества неприятностей. По отношению к Кейлу это тоже было очень и очень гуманно, но она подозревала, что дело не только в этом. Рафаэль, в представлениях которого честь семьи стояла выше многого другого, стирал грязное пятно с доброго имени Фрейзеров. Должно быть, не последнюю роль сыграл и тот факт, что данная версия наносила минимальный урон репутации «Голубой Чайки».
И, строго говоря, Рафаэль не так уж сильно исказил факты. Не будь Холивелла, Зоя осталась бы жива. Конечно, она бы еще долго переживала и еще не раз обрушила бы на голову Джессики и Арлетты свои горькие упреки, однако никто бы не пострадал, и все были бы живы.
