инфраструктуры, с другой – работа ледоколов, которые позволяют компенсировать это отсутствие. В воспоминаниях жителя одного из арктических поселков, ныне работающего в Морской спасательной службе, ледокол предстает оснащенным лучше, чем медицинские учреждения на берегу:
«На ледоколах. Раньше такое было, что мы ходили зубы чинить… При том, что у нас в школе был зубной кабинет. Это в 1990‐е годы, это лихие 1990‐е, конец 1990‐х, которые как говорят: „Ой-ой-ой, все валилось там, все там это“. Да нет, у нас была своя эскадрилья. У нас была медицина. В 1990‐е мне тут аппендицит вырезали. Вот. И брату моему. Вот. И, то есть, в больнице этот зубной кабинет был, и тут. И зубы мы: „Ой, а там делают лучше“. И идем на ледокол. Вот. На ледоколе были свои операционные, свой хирург, зубник свой, оказывается» (ПМ, Море-5).
Как резиновая лодка выступает символом крайней уязвимости, так и ледокол в нарративах спасателей символизирует надежность и уверенность в том, что помощь будет оказана.
Для методистов из МЧС, живущих за пределами Арктики, но по долгу службы заинтересованных в поиске новых направлений для развития структуры, важными особенностями Арктики выступают, с одной стороны, климат, требующий особого снаряжения и техники, с другой – представление о практически полном отсутствии постоянного населения. Их способ изучения Арктической специфики – сравнительно недолгие, но объемные по пространственному охвату экспедиции, на судах или вездеходах, а Арктика воображается как место пребывания транзитных приезжих – сотрудников метеостанций и туристов:
«Инт.: А вы, наверно, их спрашивали, какие у них там типичные ЧС? [Речь идет о сотрудниках метеостанции, куда на судне по СМП ходил в экспедицию информант.]
Инф.: Ну да, я разговаривал. Ну… ну-у… что у них там? У них особенно нич… Это, медведи, погода. Что такое? Ну, больше такого, ахового, ничего не было. Ну, и соответственно… <…> Ну, рассказывали. Как люди по какой причине гибли то есть. Ну… в основном это отсутствие связи было и… Фотографы там разные приедут пофотографировать. Вот ушел там недалеко. Тут раз – погода сменилась и все. А с ним ни связи, ничего нет. Потом через два-три дня находят» (ПМ, Суша-8).
В отличие от других тем в экспертных интервью с сотрудниками спасательских организаций обсуждение специфики Арктики четко разделило жителей и не жителей макрорегиона. Только жители населенных пунктов внутри него – притом независимо от их профессиональной идентичности и рабочих задач – говорили об Арктике как о пространстве холодной воды, спасение в которой требует мгновенной реакции.
«Инф.: Человек, вот физически и морально, может бороться за живучесть своего судна ну, где-то двое суток. Двое суток. Да? Двое суток. Потом обессиление… обессиливание, апатия и гибель, соответственно. Пока человек… Тем более в Арктике, на Севере. Пока человек находится на борту, а не за бортом… в каком-либо там… в этом, в супер там плоту спасательном или супергидротермокостюме, у него шансов выжить… ну, на сотни процентов больше, нежели оказавшись за бортом своего судна» (ПМ, Море-7).
Или:
«Инф. 2: Ну, вообще сейчас эти суда очень надежные – ледоколы, вот, суда „Норильского никеля“, э… новые танкера, которые ходят сюда, вот, на Мыс Каменный, нефть возят. Они очень надежные, усиленного ледового класса, они сами идут как ледоколы, лед ломают, вот, и в общем-то…
Инт.: Ну да.
Инф. 2: …проблем не должно быть. Это может быть, там, кто-то случайно выпал за борт – бывает такое, но очень редко.
Инф. 1: Ну, два <нрзб> — в прошлом и позапрошлом году здесь было <нрзб>. В Енисее. С какого… с парохода упал человек за борт — так и не нашли. Так вот.
Инф. 2: Человек если без спасательного жилета… <…>
Инф. 2: …когда в холодную воду падаешь, то – как один мне, там, я курсантом был, а старпом говорит: „Вот так вот, упал за воду, хочешь крикнуть — тока «ххх», а не можешь, вот, все обжимает вот так вот, и…“ Не крикнешь. Если в течение трех-пяти минут не спасли – значит…
Инт.: Значит, не спасли.
Инф. 2: Значит, потом уже могут и не найти» (ПМ, Море-3).
Упоминания о холодных арктических водах внутри нарратива могут служить разным целям: иногда так обосновывается необходимость работы своей организации, иногда – риторически подчеркивается чрезвычайность происшествия, иногда – случай просто всплывает как воспоминание (как в последней цитате). Важен тот факт, что, будучи рассмотренными сквозь призму профессиональных нарративов, они оказываются четким маркером локальной идентичности.
Таким образом, развитие Арктики повлекло за собой институциональный рост спасательских организаций, при этом сотрудники соответствующих подразделений (Арктических центров МЧС, новых МСК/ПЦ и дополнительных пунктов базирования МЧС) воспринимают этот рост довольно скептически. Кроме того, представления о специфике Арктики как региона для спасания у сотрудников спасательских организаций существенно разнятся, и социальная граница здесь проходит по признаку не столько профессиональной, сколько локальной принадлежности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Развитие Северного морского пути – национальное дело, которое одновременно является частью более широких международных процессов и ориентировано на международную аудиторию. Поиск и спасание в его акватории – редкий в своей успешности пример международной кооперации. В России до недавнего времени за поиск и спасание людей на воде отвечали главным образом две организации, формально ровесники, но с разной генеалогией – морские спасательно-координационные центры и подцентры и МЧС. Каждая из этих организаций имеет свою историю и воспитывает определенный стиль мышления. Коллективы морских спасательно-координационных центров возникли в связи со стандартизацией морского спасания в эпоху позднего модерна, которая стала возможна в первую очередь благодаря развитию средств связи. Их работа принципиально глобальна, а сами коллективы социально однородны. МЧС, возникшее как коллектив спасателей, развивалось методом поглощения других институций и превратилось в институт, нацеленный на обеспечение «комплексной безопасности» на территории России и объединяющий носителей разных профессиональных культур. Коллективы внутри МЧС гетерогенны и с точки зрения их бэкграунда, и с точки зрения решаемых задач. При этом ситуация двоевластия в спасании на воде, в частности в 12-мильной зоне, сложившаяся благодаря политике расширения МЧС и просуществовавшая как минимум до конца 2020 г., в приморских городах решалась во многом за счет общего морского бэкграунда сотрудников МЧС и морских спасательно-координационных центров.
Вместе с тем нарративы сотрудников этих организаций, а также некоторых других (Морской спасательной службы, экспедиционных отрядов аварийно-спасательных работ, региональных служб спасения) о спасании на море имеют ряд общих черт, что позволяет говорить об общей профессиональной идентичности морских и наземных спасателей. Во-первых, эти нарративы техноцентричны, т. е. в их центре – технологические «расширения», необходимые для спасательской
