Церкви, что митрополит Филарет, прекрасно образованный епископ, отлично знал. Но что делать, если даже самые благочестивые люди видели в Причастии не жизнь во Христе, а «исполнение долга перед Богом», как любили говорить в XIX веке. Ты будешь просто молодцом, продолжал владыка Филарет, если будешь причащаться четыре раза в год, да еще и пятый раз на день твоего ангела. В XIX веке такой обычай был верхом благочестия. В таком евхаристическом ритме жили почти только монахи, не рукоположенные в священный сан. Перекричать этот «голос бычий» не мог даже московский митрополит Филарет.
Поэтому, коль люди так редко причащались, исповедь для них становилась совершенно необходимой. Это называлось «говеть»[157] — то есть готовиться к Причастию, поститься, молиться особым образом. Человек, допустим, целый год жил как свинья, но тут ему надо на несколько дней собраться, подготовиться, очиститься и идти исповедоваться во всем, что за год или за полгода он натворил. И потом священник допускает его к Причастию.
Сейчас традиция изменилась, частое Причастие возобновилось, но практика церковной жизни, естественно, отстает. Церковь живет своей таинственной жизнью: века окаменелости, омертвелости чередуются с периодами подъема. Но в любую эпоху можно быть настоящим христианином, это зависит от нас, от нашей ревности, от нашей серьезности в вере.
Эти четыре таинства — Крещение, Евхаристия, Миропомазание и Покаяние — имеют отношение к каждому христианину. Без участия в них жизнь в Теле Христовом невозможна.
Мистерия зерна, вина и елея
Люди страдают по тысяче причин, и эти причины всегда, в конечном счете, есть, только мы их не всегда можем понять. Если христианин страдает из-за своих грехов, то он, меняя свое отношение к ним, совершая таинство метанойи — изменения ума, — освобождается от причины страдания, хотя его следствия еще долго, порой — всю жизнь, могут портить ему жизнь. Но бывают и иные причины страдания. Это могут быть и грехи рода, могут быть собственные грехи человека, которые он не осознает, а может быть, он выстрадывает то, что связано с другими членами Церкви. Отношение к страданию связано как раз с идеей единства Церкви: «страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены» [1 Кор. 12: 26].
В любом случае Церковь как собрание многих не оставляет страждущего одного. Вся Церковь приходит на помощь страдающему своему члену. И эта полнота Церкви знаменуется тем, что таинство помощи совершается несколькими священниками совместно. Сила такой коллективной молитвы была известна с апостольских времен: «Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» [Иак. 5:14-15]. Поэтому и называют в народе таинство, о котором пойдет речь, «Соборованием», ибо оно совершается собором, собранием — собранием мирян и священников. По Уставу Православной Церкви это таинство должны совершать не менее семи священников, и по их числу установлено семь евангельских и семь апостольских чтений в чинопоследовании таинства.
Церковное название таинства — Елеосвящение — eb%ek(hiov. Это составное слово: — молитва, обет; eXaiov — оливковое масло, елей. Славянское слово точно воспроизводит греческое понятие — молитва над елеем, освящение елея. Из слов послания апостола Иакова совершенно ясно, что исцеляет болящего не масло, которым его мажут старейшины (пресвитеры) собрания, а молитва веры и сила Иисуса Христа, властного над Своим телом — Церковью. Масло же — только символ, но символ очень важный и очень древний.
Растительное масло, в первую очередь оливковое, по крайней мере, со среднего неолита использовалось как символ Божественной милости[158]. Чашечки с елеем помещали в захоронения, ставя их у головы или на грудь умершего. Эту традицию можно проследить и далее в Египте и Месопотамии, Древнем Израиле и Греции. В Текстах Пирамид речения 72-78 говорят о семи маслах, которыми последовательно умащается тело умершего человека. Желая выдать себя за умершего, Гильгамеш «свежим жертвенным маслом из каменного сосуда умастился»[159]. В «Одиссее» кости кремированного тела Ахилла обмывают чистым вином и умащают елеем [Од. 24:73]. Почти наверняка растительное масло использовалось в обрядах исцеления больных и страдающих людей. И совершенно наверняка — это было универсальное медицинское средство. То, что сделал добрый самарянин из притчи, рассказанной Иисусом, когда возливал на раны «взятого в разбойники» вино и елей, делали тысячи врачей по всему Средиземноморью и Переднему Востоку. Вино как спиртосодержащая жидкость было антисептиком, а масло — необходимым умягчающим средством. Кроме того, масло хранило от солнечных лучей, подобно нынешним средствам от загара, ведь палящее солнце заставляло работать людей почти раздетыми из опасения перегрева, но обнаженная кожа сгорала под его лучами. Только натирание маслом спасало кожу от солнечных ожогов (что знают и современные любители пляжного туризма). Но в Египте и Греции масло для притираний выдавали не модницам, а рабам, трудящимся на полях, — оно обеспечивало их работоспособность.
Должно быть, поэтому растительное масло устойчиво связывается в символическом рядуу народов субтропиков с милостью, защитой, покровом от гнева Божиего, образом которого является «неумолимое» палящее солнце. В греческом языке слово еХеод — сострадание, милосердие (отсюда Теотокиа элеуса — Богородица милостивая) фонетически почти неотличимо от eXaiov — оливковое масло, елей и еХша — олива, масличное дерево.
Поэтому исцеление силой Божией материально знаменовалось помазанием елеем. Евангелист Марк так говорит об этом: «И, призвав двенадцать (учеников. —А.З.), (Иисус) начал посылать их по два, и дал им власть над нечистыми духами. Они пошли и проповедовали покаяние; изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли» [Мк. 6: 7,12-13].
Подобно растительному маслу, и второй материальный образ, используемый в таинстве Елеосвящения, — зерно злаков — восходит к неолиту. Зерно, как мы помним, великий образ победы жизни над смертью. В Древнем Египте победителя смерти Осириса так и называли — «непер» (зерно). Зернышко как бы хоронится в землю сеятелем, но оно не умирает, а оживает и прорастает. Это обыденное чудо оставляет нас равнодушными, но оно потрясало древнего человека и давало ему надежду, что и его прах, вернувшийся после смерти в землю, даст новый всход в жизнь вечную. То, что религиеведы обычно именуют «земледельческими культами», в действительности было священнодействием победы жизни над смертью. А плод земли — зерно, хлеб, мука (как кикеон Элевсинских таинств) — материальным свидетельством этого таинства. Поэтому хлеб используется в таинстве Евхаристии, а зерна пшеницы, ржи или иных культурных злаков — в таинстве Елеосвящения. Масло свидетельствует о
