Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
Вернулся официант со стаканом, наполненным до половины.
– Уберите, – скомандовал Шрамм. – Мне нужна ясная голова. Принесите лед. Принесите мне много льда.
Официант взглянул на Аллейна, тот кивнул. Официант удалился.
– Я ухожу, – сказала сестра Джексон.
– Вы останетесь на месте, если не хотите получить подзатыльник.
– А вы, – добавил Аллейн, – останетесь на месте, если не хотите, чтобы вас арестовали. Ведите себя прилично.
Несколько секунд Шрамм сидел, молча уставившись на него. Потом пробормотал что-то вроде «кто бы говорил», достал из нагрудного кармана безупречно чистый носовой платок, положил его на стол и стал складывать по диагонали. Вернулся официант с миской, полной льда.
– Я буду обязан доложить управляющему, сэр, – промямлил он, адресуясь к Аллейну. – Если ваш приятель опять начнет шуметь. Мне придется.
– Беру ответственность на себя. Скажите управляющему, что идет экстренная полицейская операция. Передайте ему мою визитку. Вот, пожалуйста.
– Это… это же не касается того происшествия в «Ренклоде», правда?
– Как раз касается. Давайте мне лед и исчезните. Вот и славно.
Аллейн поставил миску на стол. Дрожащими руками Шрамм начал выкладывать лед на носовой платок.
– Сестра, – нетерпеливо сказал он, – заверните лед в платок, пожалуйста.
К величайшему удивлению Аллейна, она быстро и профессионально сделала то, что он просил. Шрамм ослабил галстук и расстегнул воротник рубашки. Они действовали, словно собаки Павлова, повинуясь рефлексам. Он уткнулся лбом в стол, она положила узелок со льдом ему на затылок. Он охнул. Тонкая струйка воды побежала у него по скуле.
– Держите так, – скомандовал он и начал дрожать.
Наблюдая за этим представлением, Аллейн подумал о том, каким непредсказуемым бывает поведение пьяных людей. Сестра Джексон пребывала в состоянии, которое не очень точно определяется как «спасибо, мне достаточно». Бейзил Шрамм – на более высокой стадии опьянения, однако он не утратил способности оценить свое состояние и до известной степени справиться с ним. И вот они, в тандеме, действуют автоматически слаженно, из страха, как был уверен Аллейн, собрав всю свою оставшуюся, не очень надежную, способность соображать.
Сестра Джексон продолжала держать лед. На столе собралась уже приличная лужа, и вода начала капать на пол.
– Достаточно, – сказал наконец Шрамм.
Сестра Джексон засунула его платок с остатками льда в миску. Аллейн предложил ему свой, и Шрамм промокнул им лицо. Потом застегнул воротник рубашки и подтянул галстук. Словно сговорившись, они с сестрой Джексон одновременно сели за стол друг против друга, Аллейн на банкетке оказался между ними – как рефери, подумалось ему. Эффект усилился, когда он достал свой блокнот. Они не обращали на него ни малейшего внимания, сверля глазами друг друга. Он – с неприязнью, она – с ненавистью. Не отводя взгляда, Шрамм достал расческу и причесался.
– Итак, – сказал он наконец, – что же произошло? Вы вошли в ее комнату в девять и говорите, что она спала. А вы, – он ткнул пальцем в Аллейна, – утверждаете, что она была мертва. Так?
– Я не утверждаю. Я лишь предполагаю.
– Почему?
– По нескольким причинам. Если бы миссис Фостер спала мирно и естественно, то трудно объяснить, почему сестра Джексон не сообщила о своем визите к ней полиции.
– Я бы сообщила, если бы с ней было что-то не так, – огрызнулась та.
– Вы полагаете, это было самоубийство? – спросил Шрамм.
– Она спала.
– Вы видели таблетки, разбросанные на столике у кровати?
– Нет. Нет!
– Вам не показалось, что она была под воздействием наркотиков?
– Она спала. Мирно и естественно. Спала.
– Вы ведь лжете, да? Да? Ну же!
Повернувшись к Аллейну, сестра затараторила:
– Вы понимаете, я испытала шок. Когда он позвонил и сказал мне, я прибежала, и мы сделали все… такой шок… я начисто забыла, как выглядела комната до того. Начисто.
– Для вас это не было никаким шоком, – серьезно сказал доктор Шрамм. – Вы тертый калач, опытная медсестра. И вы ничуть не сожалели о ее смерти, моя дорогая. Вы злорадствовали. Едва удерживались от смеха.
– Не слушайте его, – залепетала сестра Джексон, обращаясь к Аллейну, – это все ложь. Чудовищная ложь. Не слушайте.
– Нет уж, послушайте, – перебил ее Шрамм. – Это же настоящая фурия, суперинтендант, вы же видите. О да. Узнав о нас с Сибил, она сказала, что желает Сибил смерти, и она не шутила. Это факт, уверяю вас. И могу вам сказать, что то же самое она чувствовала по отношению ко мне. И сейчас чувствует. Вы только посмотрите на нее.
Не то чтобы сестра Джексон являла собой комическую фигуру, но впечатление, безусловно, производила нелепое. Бархатный берет съехал на левый глаз, и ей приходилось запрокидывать голову под причудливым углом, чтобы смотреть из-под него. В странной и чрезвычайно неприятной ситуации, которая сложилась, она на миг напомнила Аллейну гротескную даму с шуточной открытки.
Последовал обмен обвинениями, которые выкрикивались одновременно. Это была ссора из тех, что для следователя – манна небесная. Аллейн все записывал прямо у них под носом и, как уже бывало ранее, испытывал в тот момент острую неприязнь к своей работе.
Они повторялись до тошноты. Она сыпала типичными клише отвергнутой любовницы. Он, по мере того как речь его становилась более членораздельней, тоже терял всякую осторожность и все больше конкретизировал свои обвинения в том, что она угрожала причинить вред Сибил Фостер, и даже намекнул, что во время пребывания в двадцатом номере она могла «посодействовать» Сибил принять смертельную дозу.
После этих слов оба вдруг замолчали, в ужасе уставившись друг на друга, а потом, впервые с начала «обмена любезностями», – на Аллейна.
Тот закончил делать записи и закрыл блокнот.
– Я могу и, вероятно, должен попросить вас проехать со мной в полицейский участок и подать заявления. Там вы можете отказаться что-либо говорить или писать, пока не встретитесь со своими адвокатами. На все это впустую уйдет уйма времени. Потом вы можете заявить, что оба были мертвецки пьяны и что я, воспользовавшись вашим ослабевшим состоянием, неправильно истолковал ваши заявления, и захотите забрать их обратно. Все это будет утомительно и непродуктивно. Вместо этого я предлагаю, чтобы вы вернулись в «Ренклод», все хорошенько обдумали и после этого составили свои заявления. Полагаю, вы были слишком заняты, чтобы обратить на это внимание, но я подробнейше все записал. Я сделаю расшифровку вашего разговора и приглашу вас подписать ее. А теперь вам, наверное, хочется уехать. Если, разумеется, вы в состоянии вести машину. Если нет, вам стоит пройти в туалетные комнаты и сунуть два пальца в рот. Я буду с вами на связи. Хорошего вам вечера.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
