– Как, ты все еще здесь?
– Послушай, если Мерлин поставил нас с тобой в пару, значит, он считает, что мы можем чем-то помочь друг другу, – сказала Агата. – И мне кажется, ты знаешь, чем именно.
– Какой смысл говорить об этом? – негромко пробормотала Золушка, опуская глаза к земле.
– Пожалуйста, скажи мне, – попросила Агата.
Довольно долго они шли молча, пока старая принцесса наконец не заговорила:
– Я никогда и не думала о том, что попаду однажды в школу Добра. Росла я с мачехой, которая постоянно твердила мне, что я уродина, что я дура и должна за честь считать, что мне доверяют туалет за ней мыть. Уверяла, что мой потолок в жизни – вечно оставаться на побегушках. Она прозвала меня Золушкой и говорила, что мне очень крупно повезет, если я сумею выйти замуж за какого-нибудь конюха. Все внимание мачеха уделяла родным дочерям, была уверена, что выдаст их за благородных принцев – разумеется после того, как они окончат школу Добра. Вот почему, когда мне прислали вызов в школу, а моим сводным сестрам нет, я ужасно смутилась и решила, что произошла какая-то ошибка. Подумала, меня перепутали с кем-то из сестер. Но потом я получила форму и расписание занятий и стала ученицей, такой же, как все остальные. И мой портрет повесили на стену. И звали меня Элла. Милая, добрая Элла из башни Милосердия, комната двадцать четыре. Но только счастлива я в школе не была. К концу первого курса меня вдруг охватила ужасная ностальгия по родному дому. И знаешь почему? Так и быть, открою тебе тайну, которую не знает никто-никто на свете. Потому что я любила своих сводных сестер. А они любили меня! В сказках об этом никогда не пишут, потому что иначе все запутается до невозможности. Да, не спорю, мои сестры – недалекие, изнеженные, если и думали о чем-нибудь, так только о принцах, и при этом были такими же острыми на язычок, как и я сама. Скажу тебе больше, они спасли мне жизнь.
Золушка пожевала губами, покачала головой и продолжила:
– Когда умер мой отец и я осталась круглой сиротой, мачеха собиралась отослать меня к Синей Бороде – он тогда в очередной раз овдовел и подыскивал себе новую жену. Ну, о том, что Синяя Борода убивает всех своих жен одну за другой, было известно каждому, и тогда мои сводные сестры придумали сделать из меня служанку, чтобы я смогла остаться дома и никуда не ехать. Должна признать, сестры всегда чувствовали себя виноватыми оттого, что мне приходится стирать их белье, готовить, прибирать в доме, – но я-то сама была, можно казать, на седьмом небе от счастья. Представляешь, что меня ожидало, попади я в руки Синей Бороде? Сестры всегда были рядом со мной, рассказывали мне о легендарной школе Добра, куда надеялись получить приглашение, передавали все городские сплетни и очень хлестко высказывались о своей маменьке, ехидные куплеты про нее сочиняли. Короче говоря, мы с сестрами были одной командой, все трое. А потом я попала в школу, а они нет, но мне всегда казалось, что это они должны здесь учиться, а не я… Одним словом, уже к концу второго месяца в школе я загрустила, да так и продолжала киснуть до самых выпускных экзаменов.
Золушка тяжело вздохнула и продолжила свой рассказ:
– Ну ладно, диплом я получила, но когда все остальные выпускники отправились в леса на поиски своих волшебных сказок, я поспешила домой, в наш домик в Девичьей долине. Поначалу сводные сестры со мной не разговаривали, дулись из-за того, что я окончила школу, а они нет – будто я их место в этой Школе заняла. Но я старалась как можно реже вспоминать о школе – или вообще не вспоминать, – и постепенно наши отношения наладились. С сестрами – да, с мачехой – нет. Она сожгла мою школьную форму и учебники, она перехватывала и рвала все письма, которые приходили мне от моих бывших одноклассников, и вскоре все стало выглядеть так, будто я никогда и не училась ни в какой волшебной школе. Честно говоря, для меня это стало облегчением – ведь теперь ничто не мешало мне болтать и смеяться с сестрами, как в старые добрые времена.
Золушка вновь немного помолчала и вновь продолжила:
– Но мачеха моя, как я уже говорила, была злопамятной тварью, и она стала настраивать дочерей против меня, называла меня волком в овечьей шкуре, уверяла, что в один совсем не прекрасный день я предам и обману их точно так же, как со школой. Что нельзя верить девчонке – то есть мне, – которая не родня им по крови. Разумеется, мои сводные сестры не верили ей, считали меня своей. А я… А мне очень хотелось, чтобы они были счастливы. После того как моего овдовевшего отца угораздило жениться на моей мачехе, которую я иначе как чертом в юбке и назвать не могу, а позднее насмотревшись на то, сколько энергии по-глупому тратят в школе Добра девчонки, стараясь понравиться прыщавым принцам, я с удовольствием отказалась бы и от любви, и от замужества, и от принцев в пользу своих сестер. Пусть выходят за кого хотят, а я буду скромно жить в их тени и никуда не стану рваться.
Золушка снова помолчала, потом вздохнула и опять заговорила:
– Так что постарайся понять вот какую вещь. Когда в ту памятную ночь моя фея-крестная, она же профессор Кларисса Доуви, пришла ко мне в дом и объявила, что исполнит мое желание попасть на королевский бал, она – как и все, кому известна моя история, – думала, что я хочу попасть во дворец, чтобы встретиться там с принцем. Чушь! Я никогда не хотела знакомиться ни с каким чертовым принцем! Я хотела попасть на бал, чтобы посмотреть, как мои сводные сестры будут строить ему глазки! Они всю жизнь готовились к тому, чтобы быть представлеными принцу Килану и он увидел, что они самые благородные и красивые девицы во всем королевстве. Сколько раз за эти годы я слышала рассказы сестер о том, как они подойдут к принцу, да как сделают перед ним реверанс, да что на них будет надето, да что они скажут ему, когда он пригласит кого-нибудь из них на танец! Само собой, мне хотелось посмотреть на все это своими глазами! Мои сестры, кстати, тоже хотели, чтобы я там была, но боялись даже заикнуться об этом матери. Эх, видела бы ты их лица, когда я появилась-таки на балу в том сказочном платье и хрустальных туфельках… Ну, о том, как я выглядела тогда, распространяться не буду, об этом и в книжке прочитать можно. Но на самом деле я использовала свое волшебное желание только для того, чтобы посмотреть на их встречу с принцем.
Глаза рассказчицы погрустнели и погасли, но она продолжила:
– Но когда принц Килан из нас троих выбрал меня, это стало для сестер потрясением. В тот же миг они пожалели, что не слушали свою мать и вовремя меня не придушили. Они – при всех! – наговорили мне столько гадостей, что я никогда этого не забуду. Я пыталась объяснить им, что мне не нужен их принц, и чтобы доказать это, даже сбежала с бала. Но принцы всегда находят своих принцесс, даже если тем этого и не хочется. Короче говоря, принц все-таки отыскал меня в доме моей мачехи и примерил мне хрустальную туфельку, которую я потеряла на лестнице, когда убегала из дворца. Принц, само собой, тут же сделал мне предложение, и я приняла его, но с одним условием. Я попросила, чтобы вместе со мной в королевский дворец переехали жить мои сестры. Объяснила я свое желание очень даже просто – сказала, что поскольку выхожу замуж за человека, которого совершенно не знаю, то пусть рядом со мной будут хотя бы мои лучшие подруги. Однако сестры уже засветились – принц помнил, сколько всякого разного они наговорили мне тогда на балу, да и как они вели себя, пока нам всем хрустальную туфельку примеряли, он тоже видел. В общем, принц предложил мне выбор: или я еду вместе с ним во дворец одна и становлюсь его женой, или я навсегда остаюсь в этом домике со своими сестрами и ни о какой свадьбе и речи не идет. Времени на раздумья он дал мне до утра и уехал.
