Никто не ответил ему, но он знал, что где-то в непредставимой межзвездной дали его таинственный покровитель, которого Черная Фатима считала воплощением самой Смерти, внимательно прислушивается к его шепоту. Прислушивается и усмехается уголками губ. Если у него, конечно, есть губы.
К ужину Ардиан едва притронулся, о чем потом не раз пожалел. Потому что на следующее утро за ним пришли.
Их было трое — двое рядовых и один офицер с нашивками лейтенанта. Офицера Хачкай узнал — это был блондин из команды полковника Фаулера. Кажется, его звали Рэнкин. За его спиной суетился растерянный врач, похожий на сытого кота.
— Ардиан Хачкай, — произнес Рэнкин неприятным, ломким, как тонкая жесть, голосом. Ардиан не сразу сообразил, что уже слышал его однажды — в телефонной трубке, когда говорил в саду виллы Скандербега с фальшивым «майором Шараби». — Одевайся. Пойдешь с нами.
— Господа, вас, должно быть, не предупредили, но мальчик еще не совсем здоров! — торопливо проговорил врач. — По личному распоряжению капитана Монтойи…
— Я действую по приказу командующего, — отрезал Рэнкин. — Дискуссия прекращается.
Ардиан молча встал с кровати. Оделся под пристальными взглядами Рэнкина и его людей. Голова еще кружилась, но уже не так сильно. Во всяком случае, на ногах он держался почти уверенно.
— Позвольте хотя бы снабдить его лекарствами! Курс рассчитан на неделю, а мальчик пробыл у нас только четыре дня…
Рэнкин поморщился.
— Ладно, давайте ваши таблетки. Только побыстрее, у нас мало времени.
«Куда же девался Луис? — размышлял Хачкай, зашнуровывая кроссовки. — Конечно, его часть стоит в Дурресе, и он не может вечно торчать в Тиране… но кто же тогда принес мне письмо от Миры?»
Вспомнив про письмо, он замер и перестал завязывать шнурки, что не укрылось от цепкого взгляда Рэнкина.
— Эй, Хачкай, пошевеливайся! — прикрикнул он. — Будешь возиться — вообще босиком пойдешь.
Ардиан повернулся к нему спиной, по возможности загородив от взглядов солдат подушку. Вытащил из-под нее сложенный вчетверо тонкий листок бумаги, исписанный аккуратным почерком Миры, и спрятал его в карман рубашки.
— Я готов, — проговорил он, не глядя на лейтенанта. — Дальше что?
— Подойди, — велел Рэнкин, протягивая ему открытую ладонь. — То, что у тебя в кармане. Дай сюда.
«Еще чего, — подумал Ардиан. — Обойдешься, урод бесцветный…»
Вслух он сказал:
Это моя личная вещь. Вас не касается.
— Ошибаешься, — возразил Рэнкин. — Нас касается все.
Он обернулся и сделал знак своим спутникам. Те шагнули вперед и крепко взяли Ардиана за локти.
— Итак, что там у нас? — пробормотал Рэнкин, двумя пальцами извлекая из кармана его рубашки письмо Миры. — Записка. На албанском. Тебе повезло, что я плохо читаю на вашем попугайском языке, Хачкай. Может, вы мне поможете? — С этими словами он повернул голову к расстроенному врачу.
Ардиан изо всех сил ударил его ногой в колено. Лейтенант взвыл и выронил листок — тот медленно спланировал на пол, как маленькая бумажная птица.
— Подонок! — прошипел Рэнкин. — Грязный мусульманский ублюдок! Сейчас я покажу тебе, как поднимать руку на американца!
Он кое-как распрямился, по-прежнему шипя, словно потревоженная змея. Отступил на шаг, примерился, явно целясь Ардиану в челюсть.
— Позвольте! — вскричал толстый врач. — Я не могу не предупредить вас — этот пациент находился у нас в госпитале с сотрясением мозга! Страшно подумать, что может случиться, если добавить его мозгам хорошей встряски!
— Медицина, — пробурчал Рэнкин. Примерился заново и воткнул свой костлявый, будто отлитый из свинца кулак прямо в печень Ардиана. Хачкай задохнулся и повис на руках державших его солдат, как снятое с шеста чучело.
— Отпустите его, — скомандовал лейтенант.
Хачкай тяжело упал на пол. Бок горел так, будто его исполосовали ножами, но он почти не обращал внимания на боль. Листок с Мириным письмом лежал совсем рядом, в каких-то двух шагах от его руки.
— Вообще-то подобное обращение с задержанными запрещено Женевской конвенцией, — осмелился напомнить врач.
Ардиан увидел, как носки начищенных ботинок Рэнкина слегка развернулись в его сторону.
— Позвольте задать вам один вопрос, доктор Халиль. Вам дорога ваша работа? Или вы думаете, что мы здесь испытываем недостаток в туземных лекарях?
Врач что-то невразумительно промычал — видимо, признавал правоту лейтенанта.
— Тогда держите рот на замке. Паренек поскользнулся и упал, такое случается. Эй!
Ардиан выбросил вперед руку, схватил письмо и запихнул себе в рот. Тонкая бумага почти мгновенно намокла от слюны и превратилась в бесформенный комок.
— Проклятый ублюдок! А ну, вытряхните из него записку!
Солдаты схватили Ардиана за плечи и начали трясти, вовсю изображая служебное рвение. Однако в рот ему никто лезть не стал, и Хачкай воспользовался этим, чтобы проглотить склизкий бумажный шарик.
— Что ж, — мрачно сказал Рэнкин, — искренне надеюсь, что вместе с этой сраной бумажонкой ты сожрал какую-нибудь заразу. От которой и сдохнешь по пути в лагерь.
Но его надеждам не суждено было оправдаться.
Ардиан не умер в тюрьме. Как и обещал Монтойя, он провел в камере «Дунчи» две недели. Это было тяжелое время, и все-таки он выдержал. На пятнадцатый день его и еще четверых заключенных вывезли за ворота тюрьмы и доставили в порт Дурреса.
В середине августа 2021 года санитарный транспорт «Коломбина», в трюме которого находился Ардиан Хачкай, отошел от берегов Албании, держа курс на побережье Северной Африки.
Эпилог
Эгейское море вблизи Крита, август 2023 г.
Огромная розовая луна висит в фиолетовом небе, словно надкушенный богом персик. До полнолуния осталось два или три дня, и по краю лунного диска проходит узкая темная тень. Такая же тень, только пошире, лежит на палубе двадцатитонной яхты, покачивающейся на ленивых волнах Эгейского моря. В тени — часть кормовой надстройки и пространство от полуюта до мачты; правый борт, напротив, ярко освещен отраженным светом луны. На фоне небосвода цвета густого домашнего вина неправдоподобно четко вырисовывается фигура высокого широкоплечего мужчины, стоящего лицом к морю и опирающегося на фальшборт. Его седые волосы в лунном свете отливают благородным серебром. За ухом виден тоненький проводок, похожий на устройство «hands free», но без микрофона. Он одет в черные брюки свободного покроя и темно-зеленую спортивную куртку с изрядным количеством карманов. На ногах у него мягкие мокасины, в которых можно совершенно бесшумно ступать даже по хрустящему гравию. При надлежащей сноровке, разумеется.
