Тем реже нам приходилось цитировать французских летописцев, даже современных альбигойским войнам. Rigordus seu Rigotus (Gesta Philippi Augusti) не дошел до начала крестовых войн; он описал события французской государственной истории с 1179 до 1207 года включительно. Аббат святого Дионисия, историограф французского короля, не мог сколь-нибудь верно отнестись к религиозному и политическому движению, проявившемуся на Юге Франции к началу XIII столетия, хотя сам и был родом из Лангедока. Неизвестно, что побудило его покинуть родину и изменить ей, переселяясь в пышные палаты аббатства Сен-Дени (смотри о нем Lacurne de S. Palaye. — Mem. de I'Acad. des inscr.; VIII, 528—548). Во всяком случае, такое отступничество лишило Юг довольно способного, хотя и фанатичного историка. Он посвятил свой труд, который уже хотел было уничтожить, тому самому принцу Луи, с именем которого связано столько враждебных воспоминаний для Тулузы (Изд. Pithoeus; Hist. Franc, scrp. I. XI; Duchesne; V, 3-67; Bouquet; XVII, 1—62). Он сохраняет значение для событий конца XII века, хотя и не полное. О вере альбигойцев он имел смутные представления и как католический аббат дышал к еретикам искренней ненавистью. Смерть прервала его труд на самом интересном для альбигойства месте, в котором нельзя не видеть изуверства, обычного, впрочем, между тогдашними французскими монахами.
«Папа, — начал рассказывать Ригор, — писал к королю Филиппу и его вассалам, поручая им немедленно с многочисленным воинством истинных католиков и верных слуг Христовых идти опустошать Тулузу, Альби, Кагор, Нарбонну и Бигорр, чтобы там уничтожить всех еретиков, наполнявших страну. Если смерть застигнет крестоносцев в этом путешествии или в предстоящей войне с неверными, папа именем Господа и властью апостолов Петра и Павла, так же как и собственной, даст им отпущение всех грехов, совершенных ими со дня рождения, в которых они исповедуются, даже если бы они и не успели принести за них покаяния». Этим летопись Ригора обрывается. Ее продолжал Guilelmus Brito seu Armoricus, как он сам себя называет по месту происхождения. Он был капелланом Филиппа Августа, ходил вместе с королем в походы, вместе опустошал Фландрию в 1213 году и участвовал в битве под Бувином, подробно и талантливо им описанной. В Риме он в качестве королевского посла хлопотал о разводе Филиппа с Ингеборгой. Преданный своему государю, он не был честолюбив и не домогался высокого духовного сана, какого мог бы достигнуть, и умер уже при Людовике IX в звании простого священника. Его «Historiade vitaet gestis Philippi Augusti regis Galliae» доходит до 1219 года, с продолжением неизвестного монаха до 1223 года (издание Duchesne; scrp. V, 68-93. Bouquet; XVII, 62—116). Эти деяния предприняты с целью изложить в самом «бесхитростном рассказе все подвиги добродетельного и славного короля», так как без лжи, без украшательств они говорят сами за себя. Понятно, что если Вильгельм касается альбигойских войн, современником, но не участником которых он был, то весьма кратко и с патриотически-французским взглядом.
Тем менее нашим целям может служить латинская напыщенная эпопея «Philippidos» 1.ХП, тоже названная: gesta Philippi regis Franciae и доведенная до 1223 года. По отношению к Франции ее значение и сравнить нельзя со значением провансальской «Cansos». Как произведение в своем роде национальное, поэма Вильгельма выдержала много изданий (полное у Duchesne; V, 93—259; перевод Guizot; coll. t. XII). Здесь не место распространяться о достоинствах этого памятника, для альбигойства незначительного, так как он весь направлен к прославлению французского величия и важен как первое заявление французского национального чувства и единения. Заметим только, что по этому предмету существует обширное критическое исследование Гаспара Бартиуса (Zwickau, 1697), в котором со всей эрудицией уличены поэтические вольности поэмы сопоставлением их с хрониками того же времени.
Официальным продолжателем Вильгельма Бретонского можно считать его соименника Guilelmus de Nangiaco — Chronicon ab anno 1112 ad а. 1301. Монах аббатства святого Дионисия, он вел государственные анналы Франции обыкновенным способом средневековых хроникеров. Современник событий гораздо позднейших (умер в 1302 г.), Нанжис будет важен для нас своими специальными историями французских королей (Людовика IX, Филиппа III); упомянутая же хроника, начатая с сотворения мира, для альбигойских крестовых войн служит лишь третьестепенным источником и по краткости и по характеру изложения; весь ее смысл в официальности воззрений автора, который в фактическом отношении держался Ригора. Интерес к ней увеличивается разве с 1226 года (изд. d'Achery; Spicilegium, t. XI. Bouquer; XX, 725—763). По своей слабой приложимости к занимающему нас предмету она приравнивается к общим летописям по XIII столетию, составленным и поздно, и поверхностно, которые, касаясь всех исторических событий Запада, упоминают и об альбигой-стве, почему могут служить разве для синхронистского обзора эпохи.
Здесь мы имеем в виду, например, Родольфо де Дичето, декана лондонской церкви св. Павла (умер в 1210 г.). Его «Сокращенные хроники», охватывающие период между 598—1198 годами, и «Исторические образы» от 1148 до 1200 года (манускрипт XIII века в Кентербери, издан в отрывках, у Bouquet; XIII, 183-205; XVII, 616-660) отражают взгляд на дуалистическую ересь, известную также и в Англии. Как и все средневековые хроникеры, вначале он списывает своих предшественников, ручаясь лишь за те годы, которых он был очевидцем в Англии из стен своего аббатства. По отношению к той же Англии большую важность имеет начало летописи Matth. Par., принадлежащее собственно Роже Вендоверу, родом из Нормандии, хотя долгое время его труд и приписывали тому же Матфею Парижскому, под именем которого известна вся знаменитая «Historia major Angliae» (решение этого вопроса у Спохе в его издании Вендовера — English historical Society, 5v., 1841-44). Вендоверу принадлежит, собственно, начало этого обширного труда, от 1066 до 1235 г. Матфей подавил его своей известностью, и потому названную Мяопа цитируют обыкновенно под его именем (изд. Wats, L. 1684. Отрывок у Bouquet; XVII, 679-768). Для англии же мы иногда ссылались на Rogerus de Hoveden, продолжателя Беды Достопочтенного с 732 года, — Annalium Anglicanorum 1. До 1148 г. его хроника слишком поверхностна; с 1170 до 1192 г. он повторяет Magistrum Benedictum (аббат Петерборо); далее же он подробен и самостоятелен вплоть до 1201 года, которым кончается хроника (изд. Bouquet; XVII, 546-615; XVIII, 164-189). Его положение в придворной сфере (он долго был капелланом Генриха III) давало ему возможность пользоваться документами, которые он помещает в большом количестве, чем его летопись особенно драгоценна. Он служил источником для Вендовера.
Соответственное значение для Германии начала XIII столетия имеют Annales Colonienses Maximi (ab 576 usque ad a. 1237), преимущественно с 1198 года. Долго их ошибочно приписывали монаху Готфриду (S. Pantaleonis), поэтому летопись называлась chronica regia S. Pantaleonis. Ваттенбах думает, что часть анналов принадлежала Бурхарду, приближенному императора Фридриха I (Deutschlands Geschichtsquellen im Mittelalter, 2 Ausg. Berl. 1866, S. 500). Имя продолжателя неизвестно; по своим политическим убеждениям он должен быть горожанином, приверженцем императорской партии; он на стороне то Оттона IV, то Фридриха II, преследуемых папами. Так как об альбигойских делах эти анналы не говорят, а для борьбы за германское престолонаследие мы имели в руках Reg. de neg. Imp. в переписке Иннокентия, то у нас не было надобности цитировать Ann. Colon. Несколько ссылок мы сделали на Albericus Trium Fontium (как обыкновенно, но неверно называют его по монастырю близ Шалона, тогда как он жил в другом монастыре — Neuf-Moustier), который много касается Германии (см. в отрывках у Bouquet; XVIII, 744-796; XXI, 594-630). Его Chronicon ab orbe c. usque аd а. 1241 написана не без сказок и путаницы в фактах. В двух-трех местах мы указали еще несколько специальных летописей, разбор которых был бы здесь еще более неуместен.
