Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
Услышав о скором прибытии бывшего царя, многие собрались, чтобы взглянуть на него. «Буквально весь город, я не преувеличиваю, высыпал на берег», — вспоминал комиссар Макаров из охраны[1325]. Звонили колокола по случаю праздника Преображения. Николай вспоминал, что первый вид Тобольска, который предстал взглядам семьи, когда «Русь» причалила к пристани в 6:30 вечера 6 августа, был «вид на собор и дома на холме»[1326].
Сам Тобольск, расположенный внизу, вдоль берега Иртыша, представлял собой беспорядочное нагромождение низких деревянных домов с грунтовыми дорогами между ними на безлесной болотистой земле. Славу городу составляли лишь две местные достопримечательности. Тобольск был известен как место ссылки: Федор Достоевский провел здесь десять дней в камере на пересылке в Омск в 1850 году. Кроме того, город был знаменит своими комарами, которые, «говорят, были такого размера и свирепости, как нигде больше»[1327]. Окутанный вредными испарениями болотистых лесов, простирающихся на многие километры вокруг, город — прибежище комаров — становился рассадником малярии.
Небольшой белокаменный кремль постройки восемнадцатого века, единственный каменный кремль в Сибири, возвышался над окрестностью на вершине крутого утеса в стороне от русла реки и представлял собой, пожалуй, и все, что Тобольск мог предложить вниманию любителя путешествий. Самыми примечательными зданиями кремля были архиерейский дом, ставший теперь зданием суда, Софийский собор и музей, в котором хранилась «большая коллекция старых орудий пыток: инструментов для выжигания клейма на лбу и щеках заключенных, вырывания ноздрей (любимая пытка палачей во время правления Бориса Годунова), тяжелые, причиняющие боль кандалы и другие ужасные приспособления»[1328].
Над городом возвышались церкви, их было необычайно много — двадцать храмов при населении всего около 23 000 человек. Керенский знал Тобольск, он побывал здесь в 1910 году и выбрал это место для Романовых не случайно, но не как наглядный урок беззаконий царизма, а потому что здесь не было ни промышленного пролетариата, ни железнодорожного депо, ни фабрик, охваченных волнениями в результате агитационной работы политических активистов, — поскольку в течение восьми месяцев в году Тобольск был «отрезан от мира… и так же далек от человеческого сообщества, как луна»[1329]. Сибирская зима была стражем получше любой тюрьмы. Как вскоре обнаружила Ольга, «Тобольск — глухой угол, когда река замерзает»[1330].
Пока царская семья оставалась ждать на борту парохода «Русь», Кобылинский, Долгоруков, Татищев и Макаров отправились на предварительный осмотр предполагаемого места размещения семьи. Это был ранее дом губернатора, теперь спешно переименованный в Дом Свободы. И расположен он был на улице с одноименным революционным названием — на улице Свободы. Дом представлял собой одно из двух лучших зданий, которые имелись в городе. У него было еще одно немалое достоинство: вокруг дома были проложены дощатые настилы, которые спасали пешеходов от трясины неизбежной осенней грязи.
Но через два часа трое из мужчин вернулись обратно с мрачными лицами: в «грязном, с заколоченными окнами, провонявшем доме» были «ужасные ванные комнаты и туалеты», и в своем нынешнем состоянии он был абсолютно непригоден для жилья[1331]. За три дня до этого дом использовался для размещения депутатов местного рабоче‑солдатского Совета, которые загадили его и унесли оттуда практически всю мебель: там не осталось ни стульев, ни столов, ни туалетных столиков, ни даже ковров. Двойные зимние рамы с грязными стеклами так и не были сняты, повсюду валялся мусор. Семья Романовых, которая вынуждена была оставаться на борту парохода «Русь», спускалась на берег, чтобы прогуляться по реке, коротая время, пока дом подготовят. Они старалась использовать любую возможность для того, чтобы выйти и походить.
Анна Демидова тем временем помогала в подготовке дома. Ее страшно удручал его запущенный вид. Вскоре ей с Настенькой Гендриковой и Василием Долгоруковым пришлось бродить по всему городу в поисках различной домашней утвари: кувшинов столовых и кувшинов для умывальников, ведер, банок с краской, утюгов, чернильниц, свечей, писчей бумаги, шерсти и ниток для штопки. Кроме того, нужно было найти прачку, которая бы стирала белье для царской семьи. Анна останавливалась, чтобы полюбоваться на шубы и теплые валенки, которыми торговали на рынке, — все это по ужасно завышенным ценам, которые взвинтили в ожидании приезда в город императорской свиты. Но в остальном «здесь все очень примитивно», как отметила она в своем дневнике[1332]. Макаров тем временем рыскал в поисках фортепиано для Александры и великих княжон, а также дополнительной мебели. В это время к работе уже приступила бригада обойщиков, плотников, маляров и электриков, некоторые из них были немецкими военнопленными. Они должны были наскоро отремонтировать дом[1333]. Самое главное было починить испорченную канализацию, но также весьма беспокоило и то, где именно власти разместят весь персонал, который нельзя было поселить в губернаторском доме.
«Семья переносит все с большим хладнокровием и мужеством, — писал Долгоруков. — Они, видимо, легко адаптируются к обстоятельствам или лишь делают вид, но не жалуются после всей прежней роскоши»[1334]. 13 августа, в воскресенье, дом наконец был готов. Экипаж заложили только один, чтобы довезти Александру от пристани до дома, вместе с ней поехала Татьяна. Остальные члены семьи, прислуга и окружение прошли пешком милю (1,6 км) до города. Когда они вошли в дом, весь первый этаж был еще завален багажом и упаковочными ящиками. Тем не менее им было разрешено провести импровизированную воскресную службу. Для этого был приглашен местный священник, который обошел комнаты, окропляя их святой водой[1335].
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
