Орда, по-нашему сказать, походный дворец. Колесницы и юрты орды имеют величественный вид; такого великолепия не было у древних Шаньюев[545].
…С рассветом мы снова отправились вдоль южных гор, на которых мы усматривали снег. Станционные сказывали, что на севере этих снежных гор стоит Балгасун Тянь чжень хая[546]; Балгасун по-нашему значит «город»; в нем есть хлебные магазины; посему он называется также Цан Toy (т. е. магазин. – A. M.).
7-й луны 25-го числа живущие здесь ремесленники и рабочие из китайцев толпой вышли навстречу учителю; все они были в восторге, восклицали и кланялись ему и пошли наперед его с разноцветными хоругвями, цветными зонтами и душистыми цветами… На другой день посетил учителя Чжень хай с северной стороны гор Абу хань [где было военное поселение].
Учитель, в разговоре с ним, говорил ему: «Хотя я уже в преклонных летах, однако ж, повинуясь двукратному, настоятельному повелению Императора, отправился в далекий путь; я проехал несколько тысяч ли прежде, чем достиг управляемой тобою страны. В Шамо[547], большей частью, не занимаются земледелием; поэтому я обрадовался, увидев здесь зрелые жнивы. Хотелось бы провести здесь зиму и обождать возвращения Императора. Как вы думаете об этом?»
Посланец сказал на это: «Учитель получил непременное повеление; поэтому я со своей стороны не имею ничего сказать. Пусть рассудит это Чжень хай».
Чжень хай сказал: «Недавно было повеление Императора всем начальникам мест, дабы они, если учитель будет проезжать у них, не замедляли его путешествия; очевидно, что он желает скорее видеть тебя. Если ты останешься здесь, то вина будет на мне. Я решился ехать вместе с тобою; что же тебе нужно, я, разумеется, не смею не позаботиться».
Учитель сказал на это: «Если такова судьба, то остается избрать день для отъезда».
Чжень хай сказал: «Впереди будут высокие и крутые горы и обширные болота, где нельзя проехать в экипаже; надобно будет сократить число телег и спутников и ехать налегке верхом»…
8-го числа, взяв с собой десять учеников, на двух телегах и в сопровождении двадцати с лишком станционных монголов, учитель отправился около великих гор на запад.
…Потом прибыли мы в один город, где нашли траву и воду; далее проехали одним городом, хойхэский старшина которого вышел далеко нам навстречу, угостил нас, на юге от города, обедом и поднес виноградного вина; причем, по его приказанию, мальчики забавляли нас, лазая по шестам и танцуя с мечами. Потом, проехав еще два города, мы полдня ехали в горах и выехали на долину, простирающуюся с юга на север; здесь мы провели ночь под шелковичным деревом; это дерево тенью своей могло прикрыть до ста человек.
Далее, прибывши к одному городу, мы видели на дороге колодец глубиной более ста футов; один старик из Хойхэ коровой вертел колодезный ворот и вычерпывал воду для жаждущих; когда Император проходил здесь на завоевание запада, то, увидев старика при этом занятии, подивился этому и повелел освободить его от оброка и повинностей.
В 3-й луне (1222 г. – A. M.), в первой декаде, прибыл из ханской ставки Али-сянь с таким повелением Императора: «Святой муж! Ты пришел из страны восхода солнца, пробрался с трудом через горы и долины и утрудился крайне. Теперь я уже возвращаюсь (в Монголию. – A. M.) и нетерпеливо желаю слышать толкование Дао; не поленись встретить меня».
На имя посланца Чжун лу было следующее повеление: «Ты, с моим повелением, проси его; если ты угодишь моей мысли – после я поставлю тебя на доброй земле».
Потом было повеление Чжень хаю: «Ты, сопровождая и сберегая учителя тщательно, заслужил мое благоволение».
Вместе с тем повелено темнику Бо лу чжи (возможно, Ворчу. – A. M.) с 1000 латников сопровождать его при проходе через Железные ворота[548].
Потом, через четыре дня, мы прибыли в ханский стан. Хан выслал навстречу учителю вельможу Хэла бодэ. Это было в 5-й день 4-й луны.
Когда устроено было помещение для учителя, он представился Императору[549]. Хан приветствовал его, говоря ему: «Другие дворы приглашали тебя[550], но ты отказался; а теперь пришел сюда из-за 10 000 ли; мне это весьма приятно».
Учитель отвечал: «Что горный дикарь пришел сюда, по повелению Вашего Величества, то воля Неба».
Чингис был доволен; он пригласил его сесть и приказал подать ему кушанья; потом спросил его: «Святой муж! Ты пришел издалека; какое у тебя есть лекарство для вечной жизни, чтобы снабдить меня им?»
Учитель отвечал: «Есть средства хранить свою жизнь, но нет лекарства для бессмертия»[551].
Чингисхан весьма похвалил его чистосердечие и прямоту. Он приказал приготовить две юрты для его проживания, на восток от ханской [юрты].
Переводчик спросил его (Чан Чуня): «Люди называют тебя Тэн ги ли мэн гу кун (т. е. небесным человеком); ты сам так назвал себя или другие дали тебе это имя?»
Учитель отвечал: «Горный дикарь не сам назвался так; другие дали мне это имя».
Переводчик опять подошел с вопросом: «В прежнее время как называли тебя?»
Учитель доложил: «Нас было четыре человека, изучавших Дао под руководством учителя Чун яна; трое уже вознеслись; остался в мире только горный дикарь; люди называли меня Сянь шен»[552].
Хан спросил Чжень хая: «Какое дать наименование святому мужу?»
Чжень хай отвечал: «Иные, из уважения к кому-нибудь, называют его наставником и святым мужем; другие – бессмертным».
