Угол гостиной Евы Браун. На почетном месте висел ее любимый портрет Гитлера работы Теодора Боненбергера. (NARA)
Заманчивый диван, широкий и мягкий, на котором Ева и Гитлер отдыхали. За ним на полке — телефон (его номер нигде не значился) и несколько книг. (NARA)
В противоположном конце комнаты стоял ее письменный стол, над ним — еще один портрет Гитлера. Ева постоянно писала письма, но, к сожалению, лишь очень немногие из них сохранились до наших дней.
Гитлер и его любимая овчарка Блонди опираются на деревянные перила, окружающие Чайный домик, любуясь восхитительной панорамой. (NARA)
Гитлер приветствует Еву натянутым формальным поклоном; она слегка приседает перед ним в реверансе. В течение первых десяти лет совместной жизни на людях они вели себя друг с другом безукоризненно официально. (IMARA)
Здесь очень выразительны позы и жесты. Оба выглядят смущенными и напряженными. Гитлер стоит, скрестив руки на груди, будто готовый отпрянуть. Ева всем своим видом выражает почтительность и явно стесняется, как ребенок перед взрослым. Кажется, что они подчеркивают разделяющее их расстояние. Она одета в баварский национальный наряд «дирндль», который особенно ему нравился. (NARA)
Ева и ее мать Франциска (Фанни). Портрет, должно быть, сделан после 1938 года, когда родители Евы уже смирились со связью дочери с Гитлером, хотя их глазах связь эта все равно оставалась греховной. (NARA)
Ева и Гитлер пьют чай на баварском курорте Гармиш-Партенкирхен, предположительно в 1930-х годах. Судя по чьим-то рукам, виднеющимися слева, они были не одни — весьма необычно, что они сидят рядом и со столь непринужденным видом. (Государственная библиотека Баварии, Мюнхен)
Когда Гитлера не было рядом, Ева скучала. Она постоянно искала возможности взбодриться, развлечься и похвастаться своей великолепной фигурой. Вот она дурачится в купальном костюме. (Государственная библиотека Баварии, Мюнхен)
Ева загорает, теперь уже в другом купальнике. (Государственная библиотека Баварии, Мюнхен)
На сей раз Ева на террасе Бергхофа. На фотографиях, подобных этой, — а их бессчетное количество — по ее плоскому животу отчетливо видно, что Ева никогда не была беременна. (NARA)
Чтобы не терять форму и заполнить долгие часы разлуки с Гитлером, Ева занималась гимнастикой, пока не довела свое тело до абсолютного совершенства. (NARA)
Ева тренируется на своем любимом маленьком пляже на Кёнигзее неподалеку от Берхтесгадена. Те же сцены запечатлены и на кинопленке. (NARA)
Веселье и смех становятся принужденными и неестественными. Глаза и рот слишком широко раскрыты, чтобы служить выражением подлинных чувств. К тому времени — концу 1930-х — терраса и горы уже приелись. (Государственная библиотека Баварии, Мюнхен)
Гитлер с преувеличенной галантностью целует Еве ручку, она нежно улыбается ему. (Государственная библиотека Баварии, Мюнхен)
Ева в сопровождении родных и друзей регулярно ездила в Италию в 1938–1941 годах. На скамеечке в Риме сидят Фанни Браун, Маргрет Шпеер, Анни Брандт, Ева и Марион Шёнман, наряженные по последней баварской моде. Война на тот момент была в самом разгаре, однако эта счастливая пятерка явно не намерена портить себе удовольствие мрачными мыслями. (NARA)
Вдали от чопорного Бергхофа Ева от всей души радуется жизни. Снимок подписан ее рукой: «Auf dem Markusplatz» («На площади святого Марка»), Она в Венеции — вероятно, в 1938 или 1939 году, — одета в элегантный баварский костюм, ее осаждают голуби. (NARA)
Новый год (1939) — новое развлечение. Ева — в новенькой белой шубке — с одной из своих тетушек отдыхает от катания на лыжах по горным склонам. (NARA)
Ева снова отдыхает в Италии, открыто покуривая сигаретку за столиком в кафе. В Бергхофе ей приходилось курить тайком, поскольку Гитлер этого не одобрял. Вдали от него она могла вести себя, как ей заблагорассудится, но в его присутствии она должна была подстраиваться под его правила и требования. (Фотоагентство Ullstein Bild)
