начальник Генерального штаба германских войск Советское контрнаступление
Советские ударные армии изначально замышлялись, как крупные соединения, располагавшие большим количеством моторизованной техники, танковыми силами и автоматическим оружием. 1-я ударная армия, дислоцированная восточнее Яхромы, и другие, созданные в период зимы 1941/42 года, еще не в полной мере отвечали перечисленным требованиям. Принимая 23 ноября 1941 года командование 1-й ударной армией, Кузнецов имел в своем распоряжении стрелковую дивизию, 9 стрелковых бригад, 10 отдельных батальонов, артиллерийский полк и дивизион реактивных минометов «катюша». Около 70 % солдат перешагнули 30-летний барьер. Таким же образом выглядела и 12-я армия. Численность личного состава 10-й армии была доведена до 100 тысяч-человек. 10-я армия состояла из 7 резервных стрелковых дивизий, укомплектованных жителями Москвы и Московской области. Соединение было переброшено под Москву из приволжского городка Сызрань, расположенного в 480 километрах от Москвы. К концу ноября к линии фронта были выдвинуты с Волги еще четыре вновь сформированные резервные армии. 24-я, 26-я и 60-я армии были дислоцированы восточнее Москвы, а 61-я находилась в стадии формирования у правого фланга юго-западного участка фронта[71].
29 ноября Сталин передал в подчинение вновь сформированные армии — 1-ю ударную, 20-ю и 10-ю — непосредственно Жукову. На 5 декабря, даже если не считать резервные армии, советские войска, сосредоточенные на центральном участке фронта и противостоявшие группе армий «Центр», превосходили силы немцев даже на момент начала последними операции «Тайфун»[72]. Группа армий «Центр» не имела возможности восполнить тяжелые потери личного состава и техники и в особенности командного состава. На 5 декабря советские армии, сосредоточенные на московском участке, в противоположность немецким имели на треть больше стрелковых дивизий, в пять раз больше кавалерийских, в два раза больше артиллерийских полков и в два раза больше танковых бригад, чем на 2 октября.
Согласно данным, представленным начальником штаба Жукова генерал-лейтенантом В.Д. Соколовским, численность армий Западного фронта превышала 1 миллион человек (немцы приводят несколько другие цифры — 1 100 000 против 1 708 000), однако немцы включили сюда и тыловые части. Огромные потери среди личного состава тыловых и вспомогательных служб серьезно подорвали боеспособность немецких дивизий. По числу артиллерийских орудий силы и вермахта, и Красной Армии были примерно равны (по 13 500 единиц), так же обстояло дело и с танками (1170 машин), однако немцы располагали существенно меньшим числом боеготовых, исправных машин. Наиболее значительным было превосходство русских по числу самолетов — 1370 самолетов против 600 немецких, кроме того, советские ВВС действовали с хорошо оборудованных ближних подмосковных аэродромов[73].
Замысел советского наступления заключался в том, чтобы ударом на Клин и Солнечногорск и в истринском направлении разбить основную группировку противника на правом крыле и ударом на Узловую и Богородицк во фланг и тыл группировке Гудериана разбить противника на левом крыле фронта. Ликвидировав угрозу каналу Москва-Волга, 10-я армия должна была развивать наступление на Клин и во взаимодействии с 30-й и 20-й армиями атаковать 3-ю танковую группу и 9-ю армию немцев на севере. 20-я армия при поддержке 1-й ударной армии и во взаимодействии с 16-й армией наносила удар из Красной Поляны и Белого Раста на Солнечногорск и далее на Волоколамск. Выступ, образовавшийся в результате выдвижения 2-й танковой армии Гудериана, предстояло атаковать силам 50-й армии, а также 10-й, наступавшим строго на запад южнее реки Упы. В первоначальную задачу входила ликвидация прямой угрозы советской столице. Как выразился генерал-лейтенант Соколовский, «окончательно сломить наступление противника, не давая ему возможности для перегруппировки сил и вторжения в столицу». Примерно половина всех танковых сил Советов (290 из 720) была сосредоточена на главном направлении немецкого наступления — на клинском, солнечногорском и истринском участках — то есть там, где немцы сумели ближе всего подойти к Москве. Русские не рассчитывали на немедленный успех — это было первое за всю войну контрнаступление, и его еще предстояло осуществить. Однако советское командование располагало точными данными о том, что враг на грани полного изнеможения.
Именно об отсутствии достаточного количества сил и предупреждает генерал-фельдмаршал фон Бок в дневниковой записи от 3 декабря 1941 года: «Если мы будем вынуждены остановить наступление, то перейти к обороне будет весьма непросто». С падением Москвы связывалась последняя надежда немцев. И это подтверждается словами фон Бока: «Именно переход к обороне наших немногочисленных сил и возможные последствия этого шага служат причиной тому, что я до сих пор продолжаю цепляться за это наступление». Два дня спустя штаб 3-й танковой группы докладывал о том, «…что наступательная мощь группы исчерпана и что она сумеет удержать позиции лишь в случае переподчинения ей сил 23-й [пехотной] дивизии…» Командующий 4-й армией фон Клюге проинформировал фон Бока о том, что намеченное наступление 4-й танковой группы Гёпнера «не представляется возможным». В тот же день генерал-полковник Гудериан просил разрешения отложить начало наступления и для своей 2-й армии. 4 декабря он высказывается куда определеннее: «О переходе дивизии в наступление в этот же день не могло быть и речи. Температура упала до минус 35 градусов». Немецкие танки таких холодов, в отличие от русских, не выдерживали.
