Отличительная черта жителей этой части острова – гостеприимство. Они с особенной лаской приглашали нас в свои дома и считали за величайшее удовольствие угощать первых русских, посетивших их землю. Мы обедали у одного богатого помещика, семидесятипятилетнего, но еще бодрого старца. До 69 лет ему в голову не приходила мысль оставить свою прекрасную родину; на 70-м году желание видеть образованную Англию, о которой наслышался так много хорошего, превозмогло в нем любовь к своей милой стороне, и он отправился в Лондон. Там все его удивляло и восхищало, но только весьма короткое время; прожив в нем несколько месяцев, он начал сильно скучать и возвратился в свое отечество. При этом можно вспомнить русскую пословицу: «Везде хорошо, а дома лучше».
Мы простояли 9 дней у о-ва Св. Елены, исправляя некоторые повреждения на шлюпе и наливаясь водой. 7 апреля мы вступили под паруса и 16-го числа того же месяца пересекли экватор в западной долготе 22°37'. Течение в продолжение нескольких дней подряд увлекало нас к N более чем на 20 миль ежедневно; дожди были не часты, а жара, превышающая 23° по Реомюру [29 °С], казалась утомительнее, нежели во время первого перехода через экватор.
Чтобы подготовить экипаж к перенесению жары при последнем переходе через экватор, я особенно обратил внимание на здоровье матросов и всю нашу бытность на о. Св. Елены старался доставлять им свежую пищу и отдых, надеясь таким образом укрепить их силы, ослабевшие от продолжительного пребывания в жарком климате. Но моя надежда была тщетной: на шлюпе открылась довольно сильная горячка. Если учесть, что до посещения о. Св. Елены весь экипаж был совершенно здоров, что в продолжение всего пути мы имели сообщение только с одним английским фрегатом, что со дня прибытия на остров довольствовались свежей пищей, а болезнь открылась после отбытия, то мое заключение, что мы заразились горячкой на о. Св. Елены, будет правильно.
Причиной считаю следующее: возвращающиеся в Европу английские ост-индские корабли, имея в виду только поспешность и барыши, не обращают надлежащего внимания на пищу и чистоту матросов, и потому часто привозят почти четверть экипажа больных, из которых некоторые больны заразными болезнями. Когда эти суда заходят на о. Св. Елены, то хотя и бывают освидетельствованы и слегка осмотрены, но выгода капитанов (могущая пострадать при задержании в карантине) заставляет тщательно скрывать болезни (как запрещенные товары), несмотря на то, что от такого корыстолюбия многие погибают.
Я упоминаю об этом единственно для того, чтобы мореплаватели, которых необходимость понудит зайти на о. Св. Елены, избегали сообщения с ост-индскими кораблями. Не приняв надлежащей осторожности, мы едва не заплатили потерей части нашего экипажа, и я обязан только вниманию и искусству наших медиков, что в этом случае мы лишились только одного человека, умершего 19 апреля.
С 20° с. ш. и 40° з. д. мы иногда встречали морские растения, покрывающие большие пространства. 2 мая пересекли Северный тропик в долготе 41°16' з. От этого места мы, пробыв столь долгое время между тропиками, чувствовали в полной мере приближение к северу, хотя по термометру было 18° [22,5 °С].
12-го числа, обогнув Азорские острова по западную их сторону, мы были встречены тихими восточными ветрами, которые часто прерывались штилями, продолжавшимися иногда по двое-трое суток. 16-го числа при одном из сильнейших шквалов, когда убирали паруса, матрос 1-й статьи Кирилл Егоров, сорвавшись с гротового брам-рея, упал в воду. Для спасения его мы тотчас легли в дрейф, спустили шлюпку, но несчастный пошел ко дну, прежде чем она к нему подоспела.
1 июня, когда мы были еще в 50 милях на WSW от островов Сцили, к нам приехал английский лоцман и, условившись в цене, повел шлюп в Портсмут. Вскоре после полудня открылся мыс Ландсенд, а вслед за этим мы усмотрели и Лизард. На рассвете 3-го числа увидели Нидельские маяки, в 4 часа утра прошли самую узкость пролива того же имени, а к 11 часам стали фертоинг против города Портсмута. На рейде нашли фрегат «Блонд» под командой лорда Бейрона. Здесь мы получили от российского посланника уведомление о кончине государя императора Александра Павловича и о вступлении на престол Николая Павловича; я, все офицеры, ученые и нижние чины присягнули государю императору Николаю Павловичу и его наследнику великому князю Александру Николаевичу.
По чувствам, какие рождаются при приближении из далеких краев к берегам Родины, и по обязанностям службы мы очень дорожили временем и стремились как можно скорее возвратиться в Россию; поэтому, заготовив свежую провизию, 13 июня с рассветом мы при ясной погоде и ONO-ветре оставили Спитхед; 15-го числа уже прошли Кале и Дувр; 16-го миновали Галопер, а 22-го усмотрели огонь на маяке Скаген прямо на S; обогнув его, встретили штили, а потом противный ветер, почему и принуждены были лавировать. Здесь нужно заметить, что маяки на шведском берегу горят неисправно.
24-го числа пришли на вид Гельсинора [Хельсингера], где из-за противного южного ветра простояли ровно четверо суток. 28-го числа вечером при W-ветре и великой пасмурности мы снялись с якоря и в продолжение ночи шли на Копенгагенский рейд, куда прибыли благополучно в 4 часа утра 29 июня, и в 1 1/2 милибез малейшего замедления получили равный ответ.
5 июля при ветре WNW оставили Копенгаген, а в шестом часу вечера уже вышли из Зунда. Когда мы вступили в Балтийское море, дул крепкий западный ветер; 10-го числа рано утром, в виду Красной Горки, встретили туман и штиль, так что только в 3 часа пополудни достигли Кронштадта. На рейде мы нашли эскадру адмирала Крона и салютовали ему одиннадцатью выстрелами. Наше путешествие продолжалось три года без десяти дней.
Был занят починкой корабля. 15 июля Коцебу поднял паруса и спустя пять дней высадился на острове Беринга, для северной оконечности которого им были установлены следующие координаты: 55°17'18'' северной широты и 164°54'23'' западной долготы.
Туземцы, встреченные Коцебу на этом острове, носили, подобно жителям американского побережья, одежды из тюленьих шкур и моржовых кишок. Копья, которыми они пользовались, были снабжены наконечниками из зубов этих животных. Запасы провизии – китовое и тюленье мясо – хранились в ямах, вырытых в земле. От очень грязных, покрытых шкурами хижин туземцев несло отвратительным запахом тухлого жира. У них были лодки из шкур, и они ездили на санях, запряженных собаками.
Их способ приветствия очень забавен: они трутся носами, затем каждый поглаживает себя рукой по животу, словно поздравляя себя с тем, что съел какой-то вкусный кусок; наконец, если они хотят кому-нибудь выразить большое почтение, они плюют себе на руки и натирают слюной лицо своего друга.
Продолжая идти вдоль берега Америки к северу, русский капитан открыл у выхода из Берингова пролива бухту Шишмарева, остров Сарычева и под конец – глубокий залив, о существовании которого раньше ничего не было известно. Коцебу надеялся, что в конце залива обнаружится проход, и через него ему удастся попасть в полярные моря, но его ожидания не оправдались. Этот залив мореплаватель назвал своим именем, а мыс, расположенный у входа в него, – именем Крузенштерна.
