Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
– Я старейший епископ, я должен стоять одесную, – твердил Гийом де Дюрфор.
– Епархия Бовэ более древняя, нежели Лангрская, – возражал Мариньи.
Их физиономии под митрами уже зловеще побагровели.
– Ваши святейшества, слово за королем, – утихомирил их Филипп.
Дюрфору пришлось повиноваться и уступить место.
«Одним недовольным больше», – подумалось Филиппу.
Так они спустились среди золотых крестов, горящих свечей и ладана на улицу, где уже ожидала свита во главе с королевой. Процессия двинулась пешком к собору.
Приветственные клики неслись по пути следования короля. Филипп был бледен и близоруко щурился. Реймская земля показалась ему вдруг странно твердой, словно он шагал по мрамору.
На паперти собора процессия остановилась, снова прочитали молитву, затем под рев органа Филипп проследовал в неф, к алтарю, к высокому помосту, к трону, на который он сел теперь без колебания. И сев, первым делом указал королеве место, уготованное справа от трона.
Собор был битком набит. Со своего места Филиппу было видно лишь море корон, торсов и плеч, расшитых золотом и усеянных драгоценностями, жирная позолота риз, переливавшихся в мерцании свечей. Словно некий звездный полог расстилался у его ног.
Он обвел взглядом помост и повернул голову сначала влево, потом вправо, стараясь разглядеть, кто там находится. И разглядел Карла Валуа, разглядел Маго, огромную, всю в парче и бархате; она ему улыбнулась. Людовик д'Эвре держался несколько поодаль. Но Филипп не заметил ни Карла де ла Марша, ни Филиппа Валуа, которого отец тоже напрасно искал взором.
Архиепископ Реймский, Робер де Куртенэ, с трудом поднялся в своем тяжелом облачении с трона, стоявшего напротив королевского; Филипп последовал его примеру и распростерся перед алтарем.
Все время, пока длилась служба, Филипп упорно думал: «Действительно ли успели запереть все ворота? Выполнен ли мой приказ? Не такой человек наш Карл, чтобы усидеть дома, когда его брата коронуют. И почему не пришел Филипп Валуа? Какой еще сюрприз они мне готовят? Надо бы оставить Галара на улице, чтобы ему легче было командовать арбалетчиками».
А тем временем, пока король тревожно вопрошал себя о том, что поделывает его младший брат, тот барахтался в болоте.
Выбежав в ярости из королевских покоев, Карл де ла Марш поспешил к дому, где остановились Валуа. Дяди уже не оказалось – он уехал в собор, Карл застал Филиппа, который заканчивал свой туалет и тоже собирался отправиться на коронование. Ему-то Карл, задыхаясь от бега и злобы, поведал о «вероломстве», как он выразился, своего брата.
Оба кузена были схожи между собой, только Филипп Валуа был повыше ростом и покрепче телосложением; но в смысле умственных способностей они отлично подходили друг другу, ибо оба отличались непомерным тщеславием и глупостью.
– Если он посмел так поступить, я тоже не пойду на церемонию, я уеду вместе с тобой, – заявил Валуа-младший.
После чего кузены в сопровождении свиты гордо поскакали к городским воротам. Однако их высочествам пришлось спасовать перед городскими сержантами.
– Въезд и выезд запрещены. Приказ короля.
– Запрещены даже принцам Франции?
– Даже принцам; приказ короля.
– Ах, вот как! Он хочет нас принудить! – закричал Филипп Валуа, который усмотрел в поведении стражников посягательство на свою личную честь. – Что ж, мы все равно уйдем!
– Как же ты уйдешь, если ворота на запоре?
– Сделаем вид, что возвращаемся домой, и предоставь действовать мне.
Тут уже началось чистое мальчишество: конюших молодого графа Валуа отрядили за лестницами, кои приставили в одном из тупичков к стене, где, по-видимому, не было охраны. И вот оба кузена, выставив зады, пошли на штурм реймской стены, не подозревая, что по ту сторону тянутся непроходимые Вельские болота. Они по веревке спустились в ров. Карл де ла Марш оступился и шлепнулся в грязную ледяную воду. Так бы он и окончил свои дни в этой яме, если бы Филипп Валуа, бывший шести футов ростом и крепкого телосложения, не выудил кузена. Вслед за тем они, как слепцы, побрели по болоту. И речи быть не могло о том, чтобы вернуться. Идти вперед или отступить в данном случае было одно и то же. Они смело поставили на карту свою жизнь и целых три часа потратили на то, чтобы выбраться из этой трясины. Конюшие, последовавшие за ними, тоже барахтались в грязи и, не стесняясь, вслух поносили своих господ.
– Если нам удастся выйти отсюда живыми, – кричал Карл де ла Марш, желая приободрить себя и своих спутников, – я знаю, куда ехать, знаю! Прямо в Шато-Гайяр!
Валуа-сын, обливавшийся потом, несмотря на ледяной ветер, высунул из-за тростника свою глуповатую физиономию.
– Значит, до сих пор тебе дорога Бланка? – спросил он.
– Ничуть не дорога, но мне надо кое-что у нее узнать. Она одна может нам сказать, действительно ли дочь Людовика незаконнорожденная и не рогат ли сам Филипп. Как только она это засвидетельствует, я, в свою очередь, осрамлю братца и добьюсь коронования Жанны, дочери Людовика.
Гулкий перезвон реймских колоколов достиг их слуха.
– Только подумать, что ради него бьют во все колокола, – завопил Карл де ла Марш, увязнув по пояс в грязи и указывая рукой в направлении города.
…А в соборе тем временем камергеры сняли с короля одежду. Филипп Длинный стоял перед алтарем совсем раздетый, если не считать двух рубах, надетых прямо на голое тело, одна на другую, – из тонкого полотна и из шелка, – причем обе с большим вырезом у шеи и под мышками. Прежде чем короля облекали властью, ему вменялось в обязанность показаться перед сборищем своих подданных почти голым и, сверх того, как в данном случае, дрожавшим от холода.
Атрибуты власти были разложены в алтаре на аналое под охраной аббата из Сен-Дени, который и доставил их сюда. Камергер Адам Эрон принял из рук аббата длинные шелковые штаны, расшитые лилиями, и помог королю надеть их, так же как и туфли, тоже расшитые золотом. Затем Ансо де Жуанвилль, за отсутствием герцога Бургундского, прикрепил к ногам короля золотые шпоры и тут же их снял. Архиепископ благословил длинный меч, принадлежавший, по поверью, еще Карлу Великому, и повесил его на перевязи через плечо короля со словами:
– Accipe hunc gladium cum Dei benedictione…[25]
– Гоше, приблизься, – приказал король.
Гоше де Шатийон выступил вперед, и король, сняв с себя меч, передал его коннетаблю.
Никогда еще в истории Королевства французского ни на одном короновании не было коннетабля, столь достойного, как Гоше, принять из рук своего владыки знаки воинской мощи. Для них обоих это был не просто ритуальный жест, недаром они обменялись долгим взглядом. Символ здесь становился реальностью.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
