— Болван! — сказала она. — Полоумный дурак! Проклятый меченый! Думаешь, я тебе это когда-нибудь прощу?
Но ведь Тибал нашел в себе мужество — только, может быть, слишком поздно? Хотя бы не так!
Но если бы у него ничего не вышло, он бы не лежал здесь в беспамятстве.
— Голос! — закричала она, подняв лицо к небу. — Я согласна! Пусть только Булрион благополучно вернется в долину. Я не поеду за ним. Я от него откажусь.
Стоявшие вокруг испуганно переглядывались. Голос молчал. Трава, дорога, небо.
— Голос! Я сдаюсь! — закричала Гвин ветру. — Я буду служить своей судьбе! Только пощади Булриона! Я поеду на тигре, куда бы он меня ни повез!
Панг поднялся на ноги и подошел к ней.
— Гвин-садж...
— Не вмешивайся! Извини, я не в себе. Булрион ведь останется жив, правда? Шуулграты предсказали, что он станет императором. Значит, с ним все будет в порядке. Если с ним что-нибудь случится, меня замучает совесть. А Возион, а остальные? А Тибал? Пощади их, Голос! Я сдаюсь. Я согласна. Я на все согласна. Я поеду дальше верхом на тигре!
67
Солнце невыносимо пекло спину Устрашителя Озиона. От болота поднималась гнилостная вонь, которая с каждым часом будет становиться все отвратительнее. По коже ползали какие-то твари. Озион радовался тому, что ему так скверно. Это означало, что он все еще жив и что он настоящий мужчина. Слабые не способны терпеть.
Он лежал на животе, положив подбородок на скрещенные руки. Край мощеной дороги был от него всего в шести шагах. Он мог наблюдать дорогу в обоих направлениях, почти не поворачивая головы. Скрывавший лицо Заниона пучок травы слегка колыхался от его дыхания, но этого не видели даже терпеливые стервятники, парившие над ним в небе. Секрет невидимости в полной неподвижности. Все Череполикие умеют часами лежать неподвижно. Они тренировались этому на муравейниках.
Проезжающих было очень мало. Недавно проехал большой отряд из Мокта — недочеловеки ничего толком не умеют. Проехали мимо пятидесяти Череполиких, даже не заподозрив их присутствия. Если бы Озиону приказали убить моктийцев, они умерли бы, не успев сообразить, что происходит. Однако надо доложить про эту делегацию в штаб. «Ночью пошлю гонца», — решил он. Людей у него хватает. Семи семерок достаточно, чтобы перебить тридцать пять нурцийцев. Даже если бы их было двести, внезапность нападения обеспечит полное их истребление. Вот если бы триста, тогда бы Озион задумался.
Он вспомнил, что совсем рядом с ним лежит убийца, и стал очень медленно поворачивать к нему лицо. От полной неподвижности у человека затекает тело, и он теряет способность сражаться. Поэтому он приказал убийцам делать обычные упражнения. Каждый должен раз в день докладывать своему непосредственному командиру, и еще раз — самому Устрашителю. Они все знают, что их ждет в лагере, если он заметит движение хотя бы одной былинки.
Озион вгляделся в лицо-череп лежащего рядом с ним. А, это новобранец. У него еще не зажила кожа, хотя он старше многих убийц на два-три года. Из парня должен выйти толк. Переносит испытания с честью. Можно и похвалить.
— Молодец, — прошептал он. — Справился. Я ничего не услышал.
Парень, конечно, не издал в ответ ни звука — это было категорически запрещено. Только зажмурился от счастья.
Но тут же открыл глаза. Озион тоже услышал стук копыт. Он скосил глаза налево. С запада приближались всадники, ехавшие по двое.
Синие флаги!
— Они! — прошептал он. — Это наша добыча. Тебе доверена честь. Повтори, что ты должен сделать.
Озион рассердился на свое тело: сердце учащенно стучало в груди.
Красный кончик языка облизал бледные губы.
— При команде «Смерть!» я вскакиваю и бросаю копье в первого с моей стороны.
— Правильно. Расслабься. Успокой дыхание.
Он завидовал парню. Первое убийство не забывается. Такого наслаждения больше не испытываешь никогда. А этому к тому же доверена честь начать атаку. Застывший ужас на лицах жертв при виде выросшей точно из-под земли смерти. Они знают, что там, где появился один, сейчас возникнут многие... Сладостные воспоминания...
Копье — прекрасное оружие. Его можно бросать. Им можно колоть. Оно опережает меч и дубину. По сравнению с копьем меч — детская игрушка.
Всадники ехали рысью и из лежачего положения казались огромными. Нурцийская кавалерия, лошади разукрашены, солдаты наряжены, как бабы. Даже тетиву на луки не натянули! Всего человек двадцать — его ребятам это на один зуб. Озион надеялся, что будет больше. Спереди слева ехал щеголь в сине-красной форме с огромным султаном на шляпе. Если бы было время, Озион заставил бы этого попугая перед смертью съесть свой султан.
В отряде четверо штатских — все мужчины. Похожи на зарданских крестьян. Еще об таких руки марать! У ехавшего первым, рядом с красноштанником, седая борода. С чего это кавалеристы Нурца охраняют крестьян? И зачем Воителю понадобилось их убивать? Но Озиона это не касалось. «Велели убить — значит, убьем».
Вот они уже совсем близко.
Стервятникам будет чем поживиться. «Смерть!» — тихо скомандовал Озион, давая сигнал к началу бойни.
Ничего не произошло. Он скосил глаза на новобранца,
Тот ошалело таращился на передового.
— Смерть! — повторил Озион почти в полный голос.
Новобранец не пошевелился.
Судьбы! Придется самому. Озион схватил копье. Его мышцы напряглись.
И тут новобранец ожил. Вскочил на ноги и швырнул копье. Взгляды жертв с ужасом обратились на внезапно возникшую перед ними смерть. Бросок копья послужил сигналом для остальных. Из осоки выскочили Череполикие, в воздухе засвистели копья. Лошади с отчаянным ржанием взвивались на дыбы. Всадники сыпались на землю. Живые схватились за сабли, за луки — но на стрелы даже не были надеты наконечники. Череполикие бежали к ним с мечами в руках. Кое-кто из нурцийцев пытался сопротивляться, но численный перевес был слишком велик. Череполикие рассекали лошадям сухожилия, те падали, и всадников тут же настигала смерть. Кровь лилась рекой. Два кавалериста вырвались из сечи и поскакали назад, на запад. Вслед полетели копья. Оба упали. Последние вопли. Одна лошадь без всадника скрылась за подъемом.
Все!
Неплохо. Дело заняло немногим больше минуты. Напряжение спало, Череполикие оживленно переговаривались и смеялись. Отыскав свои копья, они приканчивая лошадей и на всякий случай пронзали трупы врагов — вдруг в них еще теплится жизнь.
Устрашитель Озион, держа щит и копье, пошел к новобранцу, который бродил между трупов и как будто вглядывался в лица штатских.
— Убийца!
Парень дернулся и повернулся к командиру:
