Тогда я представила доброжелательно улыбающегося Артемия Сидорова и предложила другой план. Без ненужного смертоубийства и риска погубить себя.
Для исполнения моего плана требовалось только использовать вот этого… мальчика с гривнами – скажем так, чтобы вновь не затевать дискуссию о трехмесячном младенце… Используя его дар делать из одних людей совсем других, взять его с собой к воротам. И там просто переделать охранный отряд так, что после этого отряд даже и знать не будет о своей службе в царовом ополчении. Соответственно не станет и ворота защищать. Тогда-то и можно их открывать – совершенно беспрепятственно.
Михаил вновь странно посмотрел на меня, но противоречить не стал. Только уточнил: – А можно объяснить мальцу, что ему надо делать?
Это был не простой вопрос. Малыш все это время просидел молча возле Бокши. Не участвуя ни в чем, не проявляя повышенного интереса – просто наблюдая.
Я подсела к нему.
– Олежек, помоги нам, пожалуйста, – чувствуя себя дура Дурой, начала я просить. – Мы, твои мама и папа, должны сделать одну важную вещь. Но нам хотят помешать. Убить нас.
– Бобо? – ровным голосом спросил мальчик.
– Да, – вздохнула я. – Бобо. И я прошу тебя сделать с теми. кто хочет нам… это самое бобо, прошу устроить с ними то же самое, что ты сделал с этими тремя дядями.
Я перевела дух, ожидая ответа.
Малыш молчал. Может быть, потому, что я не сформулировала толком сам вопрос?
– Сможешь устроить это по моей просьбе?
Малыш спокойно посмотрел мне в глаза и произнес:
–Да.
– Уф-ф… – сказала я Михаилу. – Не знаю, как получится, но я сделала все что смогла.
– За исключением одного, – поправил Михаил. – Давать команду должен я. А ты подождешь окончания боя в укромном месте, в которое я тебя отведу.
– Но ты же обещал, что мы не расстанемся больше ни на секунду! – удивилась я.
– Но не в бою же! – развел руками Михаил.
– Значит, ты не хочешь подвергать никакому риску жену. – медленно закипая, проговорила я, – но согласен подвергать этому риску своего малолетнего сына?
– Даже если он мой сын, – медленно произнес Михаил, – то он, как княжич, уже воин. И может участвовать в бою.
– Сволочное средневековье! – прошипела я сквозь зубы. А Михаил присел перед ребенком и поинтересовался: – Если я, скажу – сделаешь то, что обещал? Малыш кивнул головой.
– Ну вот, – довольно заявил мой супруг, поднимаясь. – Договорились.
Мне вдруг стало очень страшно.
– Но я не отдам моего ребенка на растерзание! – воскликнула я, теряя самообладание. – Я его только-только нашла и не собираюсь терять!
– Вот и прекрасно, – подытожил Михаил. – Поэтому мы сейчас спрячем вас…
– Бокша, – сказал малыш.
– И Бокшу спрячем, – кивнул Михаил. – А после сечи придем. И будет у нас много-много времени – и для разговоров, и для рассказов, и для всего!
Я подняла на него глаза, наполненные жгучей слезной влагой. Я не хотела его отпускать. И Олежку не хотела отпускать. И не хотела разрываться между мужем и сыном. И вообще ничего не хотела
А потом я вытерла слезы Улыбнулась. Засмеялась. Прямо скажем, расхохоталась.
А когда испуганный, расстроенный Михаил порывисто шагнул ко мне, то я отстранилась и, все еще похихикивая, с трудом выговорила: – Идите, идите! А то солнышко уже поднялось, а вам еще ворота открывать. А там уже, наверно, вас ваши дружины за воротами заждались…
По-моему, Михаила больше перепугала моя внезапная уступчивость, чем предыдущее упорство.
– Но мы спрячем вас в потайном месте! – предупредил он.
– Конечно, конечно! – Я не удержалась и вновь залилась смехом. – Разумеется, спрячете! А как же иначе?
И отправилась за мужем в прекрасном расположении духа. За руку с сыном.
* * *
– Ты знала это! – накинулся на меня любящий супруг, ворвавшись в укромное потайное место после успешного окончания операции.
– Знала, – улыбнулась я и раскрыла объятия.
– Ты нарочно поставила нас в дурацкое положение! – понемногу успокаиваясь, все-таки продолжал выговаривать он мне.
– Конечно, – согласилась я, целуя его.
– Ну могла же предупредить… – уже почти совсем мирно укорил меня мой благоверный.
– А вот нечего жену за дурочку держать, – сообщила я. – Тогда и сам в глупое положение не попадешь!
– Но у нас даже не оказалось теперь пленных' – пожаловался Михаил, целуя меня в шею, – Не будешь же брать в плен человека, который даже не знает, как его зовут!… Князь Зиновий вообще впал в глубокое расстройство. Такое славное предприятие замысливалось, а превратилось в пустячную прогулку. Ни чести, ни славы… Ты сразу поняла?
– Нет, слишком уж увлеклась своими переживаниями и поначалу не обратила внимания. А потом прислушалась – что-то не то творится вокруг. И только после до меня дошло, что, думая лишь о воротах и об их охранном отряде, я на самом деле поставила перед сыном задачу гораздо более широкую – устранить всех, кто хочет нам «бобо». То есть получается, весь гарнизон, засевший в Киршагском кремле. Он мальчик послушный – всех и устранил!
– Значит, мы с тобой еще говорили, спорили…
– Да, а гарнизона уже не существовало! Его не стало уже в тот момент, когда наш малыш согласился выполнить мою просьбу!
– А мы, представляешь, крадучись, со всеми возможными предосторожностями, пробираемся к этим самым воротам, посты обходим, дозоры минуем – и только потом начинаем замечать, что до нас нет никому дела, – уже улыбаясь, делился Михаил пережитым, – что все заняты поиском собственных персон, которых потеряли. Особенно на волхвов забавно было смотреть. Они же всегда величественные такие, цену себе знают! А тут бегают, суетятся, друг у дружки интересуются: что это за место такое? Да как они сюда попали?
Мы уже смеялись вместе.
Олежка пересел поближе, чтобы лучше нас видеть в смутном свете единственной свечки.
– А лыцары! —продолжал потешаться Михаил.-Даром что с гривнами – никто даже своего княжества назвать не может! А все он, – кивнул муж на нашего сына. – Это же надо, какое сокровище!
– Ты еще не знаешь, какое он сокровище на самом деле, – проникновенно произнесла я, ласково притягивая к себе малыша.
– Где же ты нашла его?
– Вообще-то я его родила, – скучно напомнила я. – А потом это уже он меня нашел, а не я. И вообще. Чего я тебе буду рассказывать? Пойдем, сам увидишь. Только вот что: в вашем суровом кремле детская одежда найдется? Не век же ему в своих старых пеленках ходить!
