на её невысказанный вопрос. — Я не хотел, чтобы другие люди видели нас вместе, там наверху. Поэтому я остановил вас здесь. Твой сын не выдумывал, называя меня магом, хотя, правильней... Неважно. Важно, что Тимур жив — это мне достоверно известно. Они бросили в огонь тело другого подростка.
— Что?... Я не...
— Насиба, — он мягко прервал её. — Ты замечала... за своим сыном некоторые странности, в последнее время? Возможно, он видел необычные сны или... рассказывал о странных ощущениях? Быть может, его посещало... чувство, будто с ним происходят некие изменения?
— Н-нет... я не знаю... все подростки помешались на этих ноблях и Тимур тоже засматривался роликами про них, много времени проводил на форумах... Но он, по крайней мере, не одевался в дурацкие костюмы и сумасшедшим не выглядел, как некоторые. Почему ты спрашиваешь?
— В посёлке есть ведунья, я говорил с ней. Ильяс-ака приводил к ней Тимура.
— Ведунья? Это что-то вроде гадалки? Но зачем? Всевышний... Папа не верит во всю эту... То есть, не верил.
Она, всё таки, разрыдалась, от того, что перед глазами вновь предстало то пепелище.
— Насиба, возьми мою руку.
Он протянул ей свою ладонь, повёрнутую вверх. Она инстинктивно отстранилась, но потом увидела нечто поразительное. — На его ладони возникло мягкое сияние, которое начало сплетаться в какой-то символ или узор, как объёмная голограмма на презентации нового продукта. Этот узор был одновременно похож на цветок, на колокольчик, на морскую волну. Она заворожено накрыла это чудо своей ладонью. Волна безмятежности и умиротворения затопила её сознание, в воздухе разлилась мелодия, состоящая всего из одной кристально чистой ноты, а по телу прошла дрожь и, на мгновение, ей стало тепло, уютно и спокойно, будто дома, в ванне, после долгого и тяжёлого дня. Она даже глаза прикрыла, чувствуя как ослабевает тугой узел из её нервов.
— Я не хотел тебя напугать или заставлять мучиться ещё больше, — сказал он всё тем же спокойным тоном. — Но, я... не могу лгать. Ты готова спокойно выслушать правду и помочь мне найти твоего сына?
Заметив, что сияние угасло, она нехотя отпустила его руку и взглянула ему в глаза. Благодаря волшебной волне, её мысли обрели четкость и ясность. Она увидела то, чего раньше не замечала из-за своей истерики. — Красные опухшие веки, мешки под глазами, лопнувшие капилляры. — Она увидела зеркальное отражение своего горя. А ещё, в глубине этих серых глаз тлеющими угольками затаился гнев. Насиба поверила ему, как верят в чудо, когда больше ничего не остаётся. В ответ на вопрос, она молча кивнула, мол, готова слушать и не перебивать.
— Той ночью, к дому твоей семьи пришли четверо. Машину оставили где-то примерно здесь. Они...
На этот раз он сам взял её за руку.
— ... убили их всех.
Насиба почувствовала как перехватывает дыхание и весь мир сужается до лица этого человека. Очередная "волшебная волна" позволила ей остаться в реальности. Она стиснула зубы и, хоть ей хотелось выть, как дикий зверь, просто продолжила слушать.
— Тело Тимура они погрузили в авто, а пожар подстроили. Почему я уверен, что твой сын жив? — Поселковая ведунья, призналась, что увидела в мальчике зараждающуюся Силу... хм... В общем, он — потенциальный нобль, чтобы тебе было понятнее. Она сказала правду — я... точно знаю, когда люди лгут мне, она не лгала. Не знаю, как такое возможно, прежде не слышал, чтобы Силу получали подростки. Но, я несколько месяцев был в информационном вакууме... Да, мне предстоит ещё разобраться в том, что творится в мире. Не знаю я и кто были те четверо, и куда они увезли парня, но непременно выясню. Ты хочешь помочь мне?
Она кивнула, мысленно отгоняя рой вопросов, заполнивший её разум. К чёрту логику и материализм, сейчас она позволит существовать только надежде. Дождавшись её кивка, он продолжил:
— Сейчас вы вернётесь в столицу, будете подписывать какие-то бумаги, утрясать формальности и прочее. Не единым словом или эмоцией не вздумай выдать то, что тебе известно о похищении сына. — Кто бы не были эти люди, со свидетелями они не церемонятся. Вникаешь? Улетайте в Питер... вы ведь там живёте сейчас? Улетайте так, как и планировали. Если решишь рассказать мужу о нашем разговоре, лучше это сделать уже там. Повторю: никто не должен заподозрить у тебя даже тени сомнения в смерти сына. Ещё, мне нужен твой контакт, по которому я смогу связаться с тобой, когда вызволю Тимура.
Непослушными пальцами она расстегнула замок своей сумки, чуть не сломав ноготь, но даже не заметила этого. Достав блокнот, она быстро вывела несколько "прыгающих" цифр — номера её частного и рабочего телефонов и протянула листок ему.
— И последнее. Мне нужно немного твоей крови. Если... Когда я выясню направление поисков, она поможет мне определить точное место.
Он вынул из кармана металлическую коробочку, в которой оказался комок, похожий на древесный гриб или засохший мох — как губка. Также, он протянул ей небольшой раскладной нож.
— Только... Ты должна сама, понимаешь? Добровольно отдать кровь — это важно.
Удивительно, как обстоятельства меняют мировосприятие. Насиба даже секунды не сомневалась. Взяв нож, она провела бритвенным лезвием по мягкому основанию большого пальца другой руки. Было больно, аж стиснутые зубы заскрепели, но совсем не страшно. Она прижала странную губку к порезу, напитывая её своей кровью. Маг забрал у неё нож, аккуратно убрал губку обратно в коробочку, а потом, взяв её раненую руку, приложил к ней свою ладонь. Насиба даже не удивилась, когда от пореза не осталось и следа, а боль исчезла мгновенно. С почти маниакальной радостью, она любовалась ещё одним доказательством того, что перед ней не сумасшедший. Заметив, что он собирается уходить, она схватила его за рукав куртки.
— Подожди!
Он посмотрел на неё и не дожидаясь вопроса, ответил, будто прочитав её мысли:
— Я не знаю ничего о жизни после смерти. Однажды... я видел как душа уходит... не знаю куда. Но она улыбалась, она была счастлива.
Насиба снова не сдержалась и слёзы хлынули из глаз. Однако, рукав она не отпустила.
— Ты убьёшь их?
Уголёк гнева, тлевший в глубине его глаз, на секунду вспыхнул пламенем, но сразу угас.
— Не сразу, — ответил он. — Каждого из них я заставлю умолять о смерти.
Этот день, определённо, что-то перевернул в сознании Насибы. Если бы ещё вчера ей сказали,
